rollingstone.ru

Лу Рид на концерте в Амстердаме

«Ша ла ла ла, чувак». Однажды Лу Рид сказал, что эти строчки из секс-нарко-эпоса «Street Hassle» могут быть лучшей для него эпитафией, и он был прав. Персонаж в песне - это настоящий нью-йоркский стервец и шизоид, которого вы скромно надеетесь встретить только в вещах Лу, но ни в коем случае не в реальной жизни. После того, как он становится свидетелем наркоманского кошмара, он просто отмахивается от всего этого - «знаешь, иногда в жизни не везет» - и никаких сантиментов по поводу случившегося не испытывает. Его герой встречает смерть с презрением истинного рок-н-рольщика: «Ша ла ла ла, чувак. Можешь не прощаться».

С этим чувством презрения Риду было комфортно до самого конца. Вот почему весь мир так скорбит по своему спутнику, следовавшему с нами параллельными курсами и взмывшему высоко в небеса в 71 год, с Лонг-Айленда. Его постоянно коробило от того, как люди слушают, играют и помышляют о музыке. Это у него было еще со времен The Velvet Underground - самой влиятельной рок-группы Америки. Его гитара была наэлектризована энергией других планет, и с тех пор она сломала представления гитаристов о прекрасном. Он изобрел тот Нью-Йорк, в котором мы живем. Его «отпечатки» мы можем найти на всех крутых вещах в музыке - даже обложка последнего диска Daft Punk является прямым трибьютом мотоциклетному шлему Лу Рида с обложки «Legendary Hearts».

И именно он написал пару дюжин самых крутых песен из тех, что вы когда-либо слышали: с тем же настроением «морда кирпичом» и как бы искусственно притупленными эмоциями. Песен о грустных девчонках («Stephanie Says») и крутых девчонках («She's My Best Friend»), а также скользких девчонках («Femme Fatale») и девчонках, которые в начале песни были мальчишками («Walk On The Wild Side»). Ну и, конечно, он писал о наркотиках («Waiting For The Man»), ночных кошмарах («Waves Of Fear»), о том, каково быть обрученным («Think It Over»), жениться («Legendary Hearts») и гонять на своем мотоцикле («New Sensations»). И еще была песня о том ужасном чувстве в четыре утра, когда тебе одиноко и только звучащая по радио мелодия является доказательством того, что ты еще не двинул кони («Coney Island Baby»). Кто может себе представить жизнь без этих песен? Только не я, автор этих строк.

«Вкусы у людей разные», - поет он в «Coney Island Baby», и эта строчка тоже довольно четко его характеризует, потому что Лу Рид за свою жизнь успел побывать в шкуре самых разных людей, и всем им нравилось что-то свое. Он мог быть романтичным трубадуром, а мог примерить на себя манто снежной королевы. Он приветствовал любой перверсивный арт-терроризм и в то же время мог абсолютно без всякой иронии выпевать «ша ла ла», исполняя ду-воповый номер с Дионом на церемонии вручения «Грэмми» 1988 года. Свой манифест негативизма и презрения ко всему миру - нойзовый шедевр «Metal Machine Music» 1975 года - он развил в свой самый дружелюбный, смешной и душевный диск «Coney Island Baby», записанный следом. Тот диск начинался с посвящение девичьим группам «Crazy Feeling», и это связующее звено межу «Betcha By Golly Wow» The Stylistics и «Angel» Мадонны.

Все это началось с гитары. К тому времени, когда он запустил The Velvets, Лу Рид прекрасно чувствовал себя в любом рок-н-рольном ритме - Бо Диддли или Чака Берри, серфа, ду-вопа и рокабилли, брейках Джеймса Брауна и шаффлах Джимми Рида - и его способность играть в любом жанре подарила ему возможность изобрести свой вид рока. При этом он мог подхватывать идеи авангардистов Джона Колтрейна, Ла Монте Янга, Альберта Эйлера и Орнетта Коулмена. Всем их наработкам нашлось место, когда Лу занимался гитарой.

Если бы он никогда не старался брать ноты, его гитара все равно бы стала историей, особенно в «Sister Ray». Каждая версия «Sister Ray», которую играли The Velvets, сама по себе была произведением искусства. Пиковая из них - это 24-минутная фидбековая оргия, исполненная на Boston Tea Party 15 марта 1969 года. В моем iPod только все варианты «Sister Ray» занимают семь часов. В его карьере было множество гениальных «гитарных» моментов - от взрывающего мозг визжания в «I Heard Her Call My Name» до вспышки в «What Goes On» на бутлеге «Live '68»; от бессвязного бренчания в «European Son» до ритмических медитаций в «I Found A Reason» или «Here She Comes Now», или любой другой песне на «The Blue Mask».

Он записал один из самых странных хитов 70-х, попавших в Тор-40 - «Walk On The Wild Side» с вампиршами, поющими «ду ду ду ду ду»: он вытащил это из R&B-хита Джин Найт «Mr. Big Stuff» (позднее трек превратился в еще более странную рекламу для скутеров «Хонда» со слоганом «Не опускайся до ходьбы»). Он записал один из самых смешных концертных альбомов всех времен - «Take No Prisoners» 1978 года, где Лу превратил «Sweet Jane» в стенд-ап-рутину («Да пошли нафиг радио Эфиопия, чувак. Я - радио Бруклин») и растянул «Walk On The Wild Side» на 17 минут, наполнив ее комментариями по поводу всех персонажей «Фабрики» Уорхола («Малыш Джо был полный кретин»). На великом концерте в Нью-Йорке 2003 года, который мне посчастливилось наблюдать, он вывел на сцену своего тренера по тай-чи. Только Лу Рид мог проделать такой трюк, и к его крутизне после этого просто не было бы вопросов.

Но самым моим любимым из всего парадоксального каталога всегда будет «The Blue Mask» - его диск-коллаборация 1982 года с покойным гитаристом-виртуозом Робертом Куином. В те времена «Мистер «Ударь меня цветком» открыл себя в роли влюбленного мужчины. Как и большинство альбомов Лу Рида, «The Blue Mask» пронизан иронией. Чего стоит только момент, когда Лу, как обычно словно чавкая жвачкой, бормочет: «И хор кастратов споет серенаду моей любви». Но при этом эмоции Лу настолько взвинчены, что он, как кажется, приближается к тому, чтобы скрестить панк-рок и Отиса Реддинга. Весь диск он словно бы преодолевает невидимые препятствия: старается звучать лучше, чем Дэвид Боуи и Патти Смит, быть круче Velvets и даже собственной мифологии.

В гениальной балладе «My House», открывающей диск, он поет мелодию, которая почти не под силу его голосу, и рассказывает историю о том, как в его доме поселился дух поэта Делмора Шварца - старого друга, который пришел домой к Лу только для того, чтобы получить немного человеческого тепла. В конце песни две минуты гитара путано ищет мелодию, как будто Рид пытается распахнуть свою грудь настолько широко, чтобы туда проникла еще одна душа. И в этом стремлении отдать свое сердце кому-то другому и был, наверное, самый запредельный музыкальный трип Рида. «Ша ла ла ла во веки веков, Лу Рид».

Автор текста: Роб Шеффилд