rollingstone.ru

«Мне приходится петь для собак» - это один из самых безобидных фактов из нынешней жизни Джерри Ли Льюиса. Во время встречи корреспондента RS c вице-королем рок-н-ролла выяснилось, что вся его мебель выкрашена в золотой цвет, по дому он ходит в плавках, а его главное увлечение - грозить кулаком проезжающим мимо автомобилям.

Пять истеричных собачонок чихуахуа, принадлежащих Джерри Ли Льюису, истошно лают, запертые в спальне. Их хозяин только что вышел из дома и направился к гаражу - в данный момент он как раз минует собачьи будки, неряшливо выкрашенные золотой краской. Домашний наряд Льюиса состоит из застиранных узких плавок - вместо обычных в его возрасте безразмерных семейных трусов.

«Иди-ка ты домой, папаня!» - кричит ему вслед дочка Фоэб - единственная женщина, помогающая музыканту вести хозяйство. Джерри реагирует довольно грубой тирадой. Речь Льюиса напоминает извержение вулкана, невнятные обрывки слов срываются с его уст с огромной скоростью. «Иди домой, - продолжает возмущаться Фоэб, - и немедленно оденься!» «Этмодом, непрали? Й мгу ходи втрус есьзхчу», - огрызается Джерри с недовольным выражением лица.

Его слова означают: «Это мой дом, не правда ли? Я могу ходить в трусах, если захочу». «К тебе пришел человек, он уже давно ждет тебя. Он писатель», - настаивает Фоэб. «Й значон псаль, - реагирует Джерри, - Й грюпраду». («Я знаю, что он писатель. Я говорю правду».) «Ну-ну. И где твоя правда? Грязные трусы - твоя правда? - качает головой Фоэб. - Если нравится, продолжай строить из себя дурака, мне наплевать. Ступай покричи на машины, как ты любишь. Пускай все знают, какой ты безумец».

Джерри с обиженной миной шагает вниз по асфальтовой дорожке в сторону Мэлоун-роуд и выходит за забор, огораживающий его владения - сорок акров земли. Свет фар проезжающих автомобилей слепит Льюиса, и он, сильно сгорбившись, грозит им кулаком и матерится в адрес водителей. Джерри Ли Льюис появился на свет 29 сентября 1935-го, в один год с Элвисом Пресли.

Последний оставшийся в живых классик рок-н-ролла, Льюис до сих пор называет себя Киллером и постоянно сетует на то, что его жизнь - это настоящий кошмар. Льюис считает себя неудачником, завидуя успеху Пресли, и в шутку называет свое имение Дисгрейслендом (disgraceland, земля позора - англ.). Джерри родился спустя девять месяцев после того, как его отец Эльмо Кидд Льюис вернулся из тюрьмы, где отбывал срок за контрабанду спиртного.
Эльмо Кидд задержался на свободе ненадолго. Вскоре после рождения сына он вновь очутился за решеткой. На этот раз ему дали пять лет. Комнаты в доме Джерри захламлены до невозможности. Музыкант хранит все, что хоть немного напоминает ему о днях былой славы: старые афиши, пластинки, журнальные вырезки. Когда я впервые попал внутрь этого довольно скромного одноэтажного здания, мне показалось, что здесь побывал знаменитый царь Мидас, умевший обращать в золото все, к чему он прикасался.

Фоэб объяснила, что шестая жена Джерри Кэрри Линн Маккарвер была одержима «презренным металлом». Она перекрасила все стены и потолки, практически всю мебель, собственный «Кадиллак» и даже любимый рояль Льюиса в золотой цвет. Странным исключением стала лишь кухня, для которой Кэрри Линн подобрала «чудесные обои с рисунком в виде логотипа Coca-Cola».

«Кэрри - настоящая сучка, - ворчит Джерри. - Она одержима дьяволом. Она всегда все покупала в самых дешевых магазинах типа Wal-Mart. Кэрри уже больше года как ушла от меня, но я только сейчас начал сдирать со стен эти идиотские обои». Фоэб Льюис, дочка Джерри от третьего брака, появилась на свет в 1963 году. Она долгое время жила в Мемфисе, зарабатывая на хлеб тем, что играла со своей группой блюз в местных клубах.

Сейчас Фоэб перебралась к отцу, чтобы помочь ему пережить болезненный для него развод. «Кэрри сама заявила, что уходит, но я все равно собиралась приехать и выкинуть ее ко всем чертям из дома, - говорит Фоэб. - Я родилась, чтобы ухаживать за своим отцом, защищать его. Похоже, я уже никогда не выйду замуж, к тому же я не хочу иметь детей. Но я в отличие от Маккарвер не буду воровать папины деньги или привозить ему наркотики».

Несмотря на то что мы заранее договорились о встрече, в пять часов дня Джерри запирается в спальне. Музыкант заявляет мне, что намеревается смотреть сериал «Gunsmoke» по кабельному телевидению. Он делает это каждый день, хотя практически наизусть помнит все серии и даже купил DVD-версию. Фоэб приносит отцу обед - огромный стейк и стакан виноградного лимонада, внешне похожего на синие чернила. Льюис не признает никаких других напитков с того момента, как завязал с алкоголем.

В 2004 году он решил «образумиться» - тогда впервые за всю свою карьеру Джерри вышел на сцену, не наглотавшись амфетаминов. Музыкант даже отказался от утренней привычки «кататься на мотоцикле» - заводить в гостиной дома любимый Harley Davidson и поддавать газу до тех пор, пока все помещение не наполнится выхлопными газами.

Сериал подходит к концу, и в 19:01 Льюис выходит из спальни в длинных трусах в клетку и застиранной футболке. На его щеках - трехдневная щетина. Фоэб говорит, что последний брак не принес отцу ничего, кроме проблем. Из-за стервозной супруги Джерри совершенно перестал следить за своим внешним видом, стал ворчливым и угрюмым. С 1995 года Джерри выпускал главным образом концертные альбомы и сборники старых хитов.

В 2001 году кинопродюсер, бизнесмен и филантроп по имени Стив Бинг решил, что миру нужен еще один студийный альбом Льюиса. Он полностью оплатил запись и пригласил Джимми Рипа в качестве продюсера. Работа над диском «Last Man Standing» продолжалась целых пять лет. Льюис записывался с различными известными музыкантами, такими как Кид Рок, Литтл Ричард, Тоби Кит, Би Би Кинг, Джимми Пейдж и Бадди Гай.

«Пришлось изрядно попотеть, - говорит Джерри. - Я встречался с разными людьми, сам отбирал песни для диска. Такой стиль работы мне по душе. Никто не тянул одеяло на себя». В этот момент все пять чихуахуа музыканта - Топаз, Топаз-младший, Бабетта, Принц и Зельда - врываются в комнату с бешеным лаем. «Вот она, моя аудитория, - улыбается Джерри. - В старости приходится петь для собак».

«Я начал музицировать в пять или шесть лет дома у моего кузена Джимми Своггарта, - вспоминает Льюис. - У них было пианино, а у меня - нет. Я проводил у Джимми все свободное время и думал: «Вот то, чем я хотел бы заниматься всю жизнь». Когда мне стукнуло восемь, я уговорил предков купить инструмент в кредит, - Льюис неожиданно останавливается, выкрикивает «Хийя!» и тут же продолжает: - В девять или в десять я уже вполне сносно бренчал на нем. Получалось похоже на то, как я играю сейчас!»

В память о прошлом Льюис сохранил свое первое пианино. Оно разбито и абсолютно непригодно для игры. «Причина, по которой я не чиню этот инструмент, проста, - сообщает мне Льюис. - Когда я смотрю на него, то понимаю, в каком состоянии нахожусь сам».

Джерри вспоминает, как в детстве всеми правдами и неправдами старался проникнуть в ночной клуб для чернокожих Haney’s Big House в городке Ферридей. «Там выступали лучшие блюзовые музыканты того времени, - рассказывает Льюис. - Мне было лет восемь. Джимми Своггарт провожал меня до дверей клуба. Сам он дрейфил и даже не пытался пройти внутрь. Если меня не пускали, я стоял в дверях и слушал. Хийя! Если бы мать знала, что я посещаю негритянский клуб, она бы умерла от сердечного приступа, а отец, скорее всего, избил бы меня до полусмерти.

Я был уверен, что блюз завоюет мир. Когда я возвращался домой, я садился к инструменту и начинал играть. Я даже работал тапером в клубе Blue Cat. Владелец сказал мне: «Если придет полиция и спросит, сколько тебе лет, скажи, что тебе уже есть двадцать один». Я так и сделал - хотя едва доставал ногами до педалей. Полицейский очень долго смеялся».

Впервые Джерри женился в возрасте пятнадцати лет на дочери священника. По протекции тестя он был зачислен в Юго-Западный библейский институт в Техасе. Льюис неплохо учился и легко заучивал огромные куски из Библии, но все свободное время проводил в ночных клубах Далласа. Джерри был отчислен из института через три месяца из-за того, что сыграл своим однокашникам композицию «My God Is Real» в стиле буги-вуги.

Льюис пытался зарабатывать на жизнь, став коммивояжером, некоторое время он продавал пылесосы, но чуть было не попал в тюрьму, когда отказался отдать компании вырученные деньги. Однажды он услышал по радио несколько мелодий, записанных в расположенной в Мемфисе студии Sun, принадлежащей Сэму Филлипсу.

Спустя несколько месяцев, в сентябре 1955 года, Джерри стоял на пороге Sun. В то время Филипс активно искал исполнителя, который должен был стать вторым Элвисом. В ноябре того же года Филлипс продал все права на песни Элвиса Пресли за 35 000 долларов фирме RCA, что стало, наверное, самой худшей сделкой в истории шоу-бизнеса. Тогда в каталоге Sun оставались пластинки Джонни Кэша, Карла Перкинса и Роя Орбисона.

Сэм прослушал демонстрационные записи Льюиса и тут же предложил Джерри контракт. Успех песни Льюиса «While Lotta Shakin’ Goin’ On», записанной в студии Sun всего лишь на один микрофон, был ошеломительным. Музыка Джерри оказалась более мелодичной, чем записи его основного конкурента Литтл Ричарда. 28 июля 1957 года Льюис исполнил «While Lotta Shakin’ Goin’ On» на телевизионном шоу Стива Аллена.

Позже это выступление было названо критиками «двумя тысячелетиями сублимации христианства, сжатыми до двух минут». Ни Элвис, ни The Beatles не могли похвастаться столь ярким телевизионным дебютом. На следующее утро Льюис проснулся звездой.

«В молодости я не был таким уж большим охотником до женского пола, как обо мне рассказывают. Хоть иногда я и отпускал тормоза. Зов природы, ничего не поделаешь», - Льюис расплывается в довольной ухмылке. Но Джерри только прикидывается простачком - о его любовных похождениях можно написать целую книгу. Самой скандальной выходкой Льюиса стал роман с его тринадцатилетней кузиной Майрой Гейл Браун, дочкой басиста Джея Брауна.

К тому времени Льюис был уже дважды женат и имел ребенка. «Тогда мне было на все плевать, - вспоминает Льюис. - В том числе и на общественное мнение! Я записал несколько отличных хитов и мог позволить себе поступать так, как мне хочется. Меня просили не распространяться насчет связи с Майрой. Но все это ерунда. Я был бы лицемером, если бы скрыл это».

Газеты узнали о связи Льюиса с несовершеннолетней девочкой, когда тот был на гастролях в Великобритании. Разразился скандал. Вернувшись домой в США, Джерри обнаружил, что от него отвернулись все: продюсеры, музыканты, организаторы концертов, диджеи музыкальных радиостанций. Тиражи его пластинок стремительно поползли вниз.

Концертный гонорар Джерри с 10 000 долларов скатился до смешной суммы в двести «зеленых». Музыкант был вынужден зарабатывать на жизнь клубными концертами. Растущая популярность английских бит-групп окончательно лишила его доходов. В свои двадцать девять лет Джерри Ли Льюис неожиданно оказался морально устаревшим.

У него было неправильным все: прическа, акцент и даже инструмент. «Несмотря ни на что, у меня остались поклонники, - вспоминает Льюис. - Эти люди по-прежнему ходили на мои концерты, хотя были лишены возможности покупать мои пластинки. Филлипс изъял практически все мои записи из своей дистрибуции. Когда в 1963-м я ушел от него и подписал контракт с Mercury, удача снова повернулась ко мне лицом.

Я продолжал записывать свои любимые рок-н-роллы, расходившиеся миллионными тиражами. Это говорит о том, что Сэм делал что-то не так. Я никогда с ним не судился, хотя Филлипс должен мне миллионы. Он сам это сказал, что должен, в присутствии свидетелей. «И сколько же ты мне недоплатил?» - спросил я у него. «Ну, около восьми миллионов».

Тогда я сказал: «Почему ты не отаешь мне эти деньги, Сэм? Они же мои». «Не хочу видеть, как ты спустишь все на баб, автомобили и идиотские покупки», - ответил он. «То есть ты хочешь сказать, что я не получу ни цента?» - «Да. Тебе придется судиться со мной. Я сделаю все, лишь бы не платить тебе, Джерри». Он оказался настоящим жмотом - ведь мои восемь миллионов были для него восемью центами».

Автор текста: Чарльз М. Янг