rg.ru

Один из самых знаменитых гитаристов мира, интеллигент, путешественник, эрудит, а еще - друг Джорджа Харрисона, вместе с ним способствовавший проникновению индийской культуры в современный рок - человек сколь талантливый, столь же и необычный. Предпочитает одиночество, книги и студийную работу. Сложно вспомнить, когда Маклафлин также давал три концерта подряд, причем в городах, расположенных так далеко друг от друга: Пермь, Москва, Красноярск.

Мистер Маклафлин, вы уже предполагаете, что будет для вас самым интересным на этих гастролях?

Джон Маклафлин: Я уже был увас однажды, много лет назад. Да и вообще оказался осведомлен о России задолго до того, как начал карьеру музыканта - мой старший брат учил русский язык в университете. И нам на дом приносили газету "Правда". Это было еще в 1950-х. Но с тех пор уже многие в США интересуются тем, что происходит в России, и тем влиянием, которое вы оказываете на весь остальной мир.

Ваша музыка - довольно необычна для массового восприятия и очень талантлива, наверное, музыканты тоже нередко спорят: как лучше ее играть. Или вы не допускаете разногласий?

Джон Маклафлин: Нет, случаются. Я всегда набираю в группу людей по двум принципам. Во-первых, они должны оказаться великолепными музыкантами. А во-вторых: быть убежденными гуманистами, но при этом не страдать комплексами. Конечно, бывает, что мы спорим, кто-то со мной не соглашается. Но я не имею ничего против, поскольку понимаю, что это - ради того, чтобы помочь нашей общей музыке стать лучше.

Вместе с Джорджем Харрисоном вы стали одним из первых музыкантов, привнесших в рок музыкальную культуру Индии. А в чем вы видите свою главную миссию сегодня?

Джон Маклафлин: Душу индийской культуры открыли задолго до того, как мы с Джорджем появились на свет. Мы-то увлеклись ею лишь в 1960-е... Музыка для меня - это послание. Она говорит людям о том, что они должны быть гуманными - в любви и стремлениях. По крайней мере, я стараюсь писать именно такие композиции.

Имея столь совершенную гитарную технику, порой не хочется поразмышлять о значительных гонорарах, которые принесла бы ориентация на более востребованные в хит-парадах жанры?

Джон Маклафлин: Я никогда не записывал альбомов, подстраиваясь под коммерческий успех. Для меня главное - успех артистический. Иногда они совпадают. Но это случается не часто. Главное - чтобы люди получили удовольствие от моей музыки. И хотели слушать ее еще и годы спустя. Вы будете удивлены тем, как звучит Shakti сегодня. Кстати, у вас еще продаются альбомы на LP, может быть, - наши релизы 70-х?

Почти нет. Ведущие рекорд-лейблы отказались от них.

Джон Маклафлин: Жаль, звук на "виниле" был отменный. И у нас LP перестали выпускать много лет назад. Такие диски стали коллекционной редкостью, хотя немало людей, которые их по-прежнему собирают. В том числе и я. У меня немало русской музыки: Чайковский, Шостакович, Мусоргский, Стравинский...

С тех пор как увлеклись ориентальной культурой, сильно ли изменился ваш распорядок дня?

Джон Маклафлин: Когда я просыпаюсь, то благодарю воздух за то, что могу им дышать. Благодарю тот безграничный дух и воодушевление который дал мне жизнь и любовь, семью и друзей. И богов, которые дарят мне музыку.

Кто-то называет вас джазменом-экспериментатором, другие - блюзменом. Какое определение ближе вам самому?

Джон Маклафлин: Меня все время хотят систематизировать под какую-то категорию. Зачем?! Ну, хорошо, напишите так: я - джазовый гитарист, который вырос на рок-н-ролле, фламенко, блюзе и музыке Индии. Все эти влияния и чувствуются сегодня, подпитывают мое творчество.

Без чего вы уж точно не обойдетесь теперь во время российских гастролей?

Джон Маклафлин: Ну, во-первых: без гитары. Без iPod и обычного швейцарского армейского ножа, который может пригодиться для моей гитары. От водки, которая как знаю, - у вас отменная - не откажусь. Хотя смогу позволить себе лишь маленькую стопку, и то - после концерта...

Текст: Александр Алексеев