Сhaskor.ru

Дата его рождения, 6 июля, напоминает о жарком времени года. Воображение рисует знойный полдень в провинциальном городке, тихие безлюдные улочки. И вдруг из чьего-то окна на первом этаже (где теперь уже не живут простые люди) как чёртик из коробки выскакивает Билл Хейли. Сипловатый взрослый голос физрука или массовика призывает кого-то танцевать рок, рок, рок…

Проходит две минуты, и снова тишина. Только верхушки тополей прерывисто шумят, как фон на магнитной ленте без записи.

Вместо роскошного «кока» Билл Хейли всю жизнь щеголял «бурунчиком» - завитком на лбу. Он никогда не выглядел молодо, грузноватый дяденька в клетчатом сценическом пиджаке, чем-то напоминающий актёра Саранцева. На самодельной чёрно-белой открытке, переходившей из рук в руки, он смотрится как передовик производства. Несмотря на нарочитый «американизм» облика - в духе советских фильмов «Серебристая пыль» или «Игра без правил». Отрицательный шарм холодной войны переставали замечать. Еще в 1970-е годы попадались записи Билла Хейли «на костях» в приличном состоянии. Их не успели «запилить» - рок-н-ролл вышел из моды. Да и танцевали его большей частью во сне. Наслаждаясь космической невесомостью «люфтменшей» - людей воздуха. «Самочувствие отличное! Чем дальше от Родины, тем легче дышится», - рапортовал в радиоспектакле по радио «Свобода» советский космонавт.

Некоторые стиляги произносили не «Хейли», а «Халей» и делали это до конца жизни, когда уже знали, как правильно. Название ансамбля «Билл Хейли и его Кометы» связано с кометой Галлея, позднее воспетой Валерием Леонтьевым.

Среди немногочисленных афоризмов, оставленных Биллом Хейли, один касается «музыки кадиллаков» и «музыки фордов». Первая - это классика для богатых снобов на дорогих машинах, вторая - танцевальный рок-н-ролл для тех, кто ездит на дешёвеньких фордах. Для белого, так сказать, «отребья». В Советском Союзе «отребье» не имело ни того ни другого.

Морячок по имени Ричард - антигерой картины «Когда разводят мосты» (Ленфильм, 1963) живёт в придуманном мире, где обольщает блондинок и ходит в загранку. На самом деле он управляет жалким портовым буксиром, единственный элемент роскоши на котором - это патефон с пластинкой Билла Хейли. Под «Rock-A-Beatin’ Boogie» он окончательно гробит свою ничтожную карьеру, едва не врезавшись в один из быков моста. Играет Ричарда Леонид Быков, ровесник Билла Хейли. Автор сценария - Василий Аксёнов (сегодня ровно год, как он умер).

Подобно Аксёнову Билл Хейли внимательно следил за развитием молодёжной моды, прислушивался к жаргону тинейджеров, вкладывая словечки-сорняки в уста персонажей своих песен. «Crazy, Man, Crazy» - чеканно, без смущения скандировал взрослый дядя с «бурунчиком». Трудно поверить с первого раза, что эта вещь была придумана и спета ещё в 1952 году. Соавтором Хейли выступил контрабасист Маршалл Лайтл. В год смерти Сталина «Crazy, Man, Crazy» будет использована в телепостановке с совсем юным Джеймсом Дином, который через три года станет первым обожествленным покойником в пантеоне молодых бунтарей.

Взрослый фарцовщик с лицом усталого Михаила Жарова тоже не сразу поверил, что я, девятиклассник, готов заплатить ему тридцатник за поздний альбом Билла Хейли под скромным называнием «Just Rock’n’Roll Music».

Был январь 1977-го. Элвис ещё не умер. От Билла Хейли не шарахались, как от Джеймса Брауна (да и вообще от «блэков»), его игнорировали как человека немолодого, но ещё не в том возрасте, когда надо ему уступить место.

Сзади на обложке какой-то культуролог пытался гальванизировать энтузиазм «стиляг». Когда Билл Хейли издал свой клич «Go! Go! Go! Everybody!», мол, все сотрудники в студии не удержались и стали подпевать. Фарцовщик с одышкой деревенского детектива Анискина думал, что перед ним демон-ревизор, направленный в Москву из Пекла, чтобы сделать контрольную закупку. Отталкивающую, как и все иррациональное. Три чирика в его кармане так и не превратились в скорпионов.

Отчасти я действительно тогда погорячился (уж очень хотелось примкнуть к хору орущих (громко сказано): «Go! Go! Go! Everybody!»): десятью годами позже на прилавки выбросили запоздалый подарок судьбы - тот же диск, но польского производства. Никто не подпевал. Энтузиазм улетучился. Хейли стал совсем неприметен, как Мик Джаггер на «Мистерии» И. С. Глазунова, перерисованный маэстро с картинки в журнале «Крокодил».

В отличие от шумного, пожилого, но неутомимого Луи Примы, в манере Хейли всегда слышна некая усталость, утомление лабуха, вынужденного всю жизнь исполнять «нафталин». Нечто неизъяснимое от «Жёлтого ангела» в трактовке Аркадия Северного, от дневниковых записей Вадима Козина, то и дело восклицающего: «Погибаю я… погибаю… тяжело мне петь и быть одному…».

У Билла Хейли было восемь детей от трёх жён. Слава пришла к нему в тридцать лет. Перед смертью он взялся за мемуары, но успел написать только сотню страниц. Рукопись до сих пор не опубликована.

Эта небрежность усталого профессионала особенно заметна в «концептуальных» альбомах «Билла Хейли и его Комет»: «Rockin the Oldies» (перепевы довоенных шлягеров), «Bill Haley and His Chicks» (песни, названные в честь девичьих имён), «Strictly Instrumental» (экзотические мелодии разных стран). Билл Хейли рявкает и барабанит тексты обывательских песен, буквально поглядывая на часы (он принадлежал к «армии теней» - к артистам - алкоголикам). Но даже среди этих образцов патологической классики есть скупые, грубоватые и примитивные шедевры типа «Lean Jean (17)» или «Skinnie Minnie». Здесь вальяжность куплетиста сочетается с «гаражной» резкостью и задором. Обе песни вошли в репертуар ранних битовых групп как в Англии, так и на Континенте. Тусклая тень старообразия лежит на всём, что связано с Биллом Хейли. Так, в программе первого диска «Комет» на лейбле Decca быстрые номера обозначены (чтобы не отпугнуть пожилых покупателей) как… фокстроты. Хотя сам альбом называется ясно - «Rock’n’Roll Stage Show».

Со временем рок-н-роллы и буги тоже постигнет судьба довоенных фокстротов - из залов с беснующейся молодёжью их бойкие и примитивные мелодии перекочуют в стариковские попурри солидных и не очень солидных оркестров.

Узнав из газеты британских коммунистов Morning Star, что один из пионеров рок-н-ролла Билл Хейли скончался 9 февраля 1981 года, я заглянул в ресторан «Южный», где играл Аркаша Гопал, ветеран кабацкой эстрады. Выслушав мой нелепый заказ, он согласился исполнить попурри «In The Mood» Гленна Миллера и «Rock Around The Clock» Билла Хейли. Никто не танцевал. На танцплощадке извивались невидимые призраки.

Про Аркашин «парнус» ходили легенды. Только сам он десять лет спустя ходил между столиков в кителе швейцара и не стесняясь доедал с чужих тарелок несъедобные гарниры.

Уильям Джон Клифтон Хейли родился в музыкальной семье. Отец прекрасно играл на банджо, мать - на пианино. Когда маленький Билл вырезал себе гитарку из картона, родители купили ему настоящую.

Гитаристы в «Кометах» были первоклассные. 12 апреля 1954 года был записан знаменитый «Рок вокруг часов». Дэнни Седрони сыграл классическое гитарное соло в этой песне, возглавившей хитпарады Англии, Штатов и многих других стран свободного мира. Он погиб через десять дней после записи ещё одного шедевра «Shake, Rattle and Roll» - 17 июня 1954 года. Свалился с лестницы и сломал шею.

Место Дэнни Седрони занял Фрэнни Бичер, виртуоз с большим стажем (работа у Бенни Гудмена) и талантом комика. Его «мультяшный» голосок предваряет композиции «See You Later, Alligator» и «Rip it Up». Среди неброских, но внушительных удач в активе Фрэнки Бичера выделяется инструментал «The Beak Speaks», жесткий ритм-энд-блюз с задатками хардрока.

Дуэт советских фигуристов - Белоусова и Протопопов - полосовал искусственный лёд под «Rock Around The Clock» Билла Хейли так убедительно, будто песня написана специально для него. С хулиганским текстом «про унитаз, клей БФ и соседского Гогу» её пел под гитару молодой и беззаботный Аркадий Северный, сглатывая вполне искренние смешки. Более позднее исполнение Аркадием «Увидимся, Аллигатор» пропитано нигилизмом человека, которому нечего терять. Если понятие «городской советский ритм-энд-блюз» имеет право на существование, то версия Северного - эталон.

Чем-то они похожи и внешне и внутренне - Северный и Хейли. Два выпивающих самородка. «Бунтари» поневоле, с виду не похожие ни на каких «бунтарей». Люди с доски почёта.

Космическая акробатика была частью сценического шоу «Билла Хейли и его Комет». Контрабасист Маршалл Лайтл сажал на плечи саксофониста Джо Амброза, скакал верхом на контрабасе и т. д. Фото подобных бесчинств у нас публиковали как свидетельство полного одичания Запада. На снимках можно было разглядеть, что валяющие дурака «Кометы» одеты в разные носки — верх деградации. Когда старый состав «Комет» уйдёт от Хейли и образует отдельный (недолговечный, но блистательный) проект Jodimars, руководитель будет требовать от новых музыкантов исполнения трюков, разработанных прежними коллегами. Нового саксофониста звали очень стильно - Руди Помпилли.

«Значит, это Руди наяривает?» - спрашивает один старый денди другого. - «Нет. Руди в Джодимарс не играл», - поправляет тот, кто более осведомлён. Одна из вещей на короткой пластинке Jodimars, «Clarabella», также вошла в танцевальный репертуар битовых групп. Со сцены легендарного «Стар-Клуба» в Гамбурге её пели «Битлз» и «Кингсайз Тейлор». Но это едва ли не единственный случай заимствования чего-либо у Хейли новым поколением ливерпульцев, больше ориентированных на «Мотаун Соул» и южный ритм-энд-блюз.

Второй пример интересней. На другой стороне сингла «Rock Around The Clock» была песня «про 13 женщин и одного-единственного мужчину на весь город». Сюжет жутковатый - речь идёт о последствиях атомной войны. Сейчас такие вещи называют словом «дистопия». В середине 1960-х на «13 женщин» обратили внимание «Ренегаты» (Renegades, второстепенная группа из Англии, подвизавшаяся в Италии и Скандинавии). Ренегаты сделали из «13 женщин» образец субжанра, в наше время известного как фрикбит.

Единственный, кто всерьёз и старательно исполнял песни Билла Хейли, когда они были явно никому не нужны, это консервативный романтик Челентано. 1969-й год - год Вудстока, протестов и психоделики, а коротко стриженый Челик записывает «Adriano Rock», включив в альбом целых три вещи из репертуара «Комет» - уже знакомую читателям «13 женщин» (название итальянской версии - «Наполеон, ковбой и царь»), «Razzle-Dazzle» («Non c’e Fatto Caldo») и «Birth of the boogie»: «Обезьяна, слон и кенгуру - все танцуют буги поутру».

«Что с тебя возьмёшь, если ты всю жизнь слушал только двух баранов?» - упрекает один «старый рокер» другого. Тот багровеет, однако не требует уточнить, ибо знает: «два барана» - это Хейли и Пресли. О кощунство! Но молния не ударяет в седую голову богохульника.

Кому-то мерещится прошлое, в котором он якобы танцевал рок-н-ролл. Это нормально, в конце концов, рок-н-ролл - танцевальная музыка. Но встречались - пускай один на миллион, на десять миллионов - алхимики, которые Билла Хейли изучали как некий эзотерический феномен, фиксируя и «обсасывая» (говоря языком фельетонов) каждый нюанс, не заметный профанам. Безумцы без официального диагноза.

Богатство аранжировки, вмещённое в двухминутный метраж, достоинства и различия ранних и поздних версий, точность расстановки акцентов и сбивок готов определить только маньяк-одиночка. Сходным образом притягивал к себе обособленных аналитиков Константин Беляев. Энигматичный пережиток, до конца не понятный ни себе, ни другим. Кстати, о притяжении: именем Хейли названо небольшое небесное тело - астероид №79 896.

Группы конца 1960-х годов двигались в противоположном Биллу Хейли направлении - ложная многозначительность и примитивная сложность импонировали большему числу людей, чем короткие ритмичные пьесы для абстрактных «белых людей». Сколько раз фанатик старого рок-н-ролла, вызывающе поглядывая по сторонам, произносил: «Это длинноволосые всё изгадили!» И сколько в этом ворчании оказалось горькой правды... Хотя современный приговор «двум баранам» звучит ещё вульгарней: «Брайан Сетцер сделал бы лучше».

Очередная попытка оживить «старые добрые времена» - грандиозный концерт на стадионе Уэмбли. 5 августа 1972 года. London Rock’n’Roll Show. Хронический неудачник «Лорд» Сатч вылезает из бутафорского гроба, упрекая Элиса Купера во вторичности. Джерри Ли Льюис поет песни Литтл Ричарда и Чака Берри. И полный стадион чужих, незнакомых людей. На самом деле это даже не их песни в строгом смысле слова. Девиз рок-н-ролльного новаторства - «Всё украдено до нас».

Прожившиеся мужики с недовольными лицами сменяют один другого. А профессиональные аккомпаниаторы с джазовым опытом терпеливо отрабатывают свою тарификацию, отрешённо подыгрывая постылой эксцентрике, умело поддерживая ритм, пока куражатся неведомо перед кем бывшие «короли».

Хейли смотрится наиболее естественно. Солирует одноглазый гитарист Джонни Кей (Джон Кацубан) с пиратской, как у покойного Джонни Кидда, повязкой на глазу. Форшлаги, арпеджио и глиссандо звучат как новые. «Бурунчик» на месте. Человеку с доски почёта сорок семь лет. Верный Руди Помпилли виляет тенор-саксофоном. В очках с толстой оправой он похож на инженера или преподавателя физики. В феврале 1976-го он умрет от рака, и Хейли временно прекратит гастролировать. Приятели якобы обещали, что не будут работать друг без друга.

После фальш-коды «Rock Around The Clock» звучит на бис. Далее - убыстренный слаженный проигрыш, провоцирующий публику бить в ладоши несколько лишних секунд. Овация и проигрыш лишь усугубляют тяжелое чувство - время мчится все быстрей. «Мы пляшем перед кактусом, кактусом, кактусом…»

Герой книги Джима Томпсона «Побег», гангстер Док Маккой, пересекает мексиканскую границу и попадает в город мёртвых Эль Рой. Когда старый рок-н-ролл умер, Билл Хейли тоже совершил магическое бегство в Мексику, где выкроил себе лишних шесть лет внешне безбедной жизни. Он запел по-испански, переключился на твисты, снимался в кино и выпускал ныне самые раритетные диски на лейбле Orpheon. Он продлил себе жизнь, выпав из времени, по которому живёт западная цивилизация. Твистующие призраки мексиканской пустыни питались его музыкой, как летучие мыши - кровью спящих.

По возвращении в англоязычный мир он стал исполнять «Me and Bobby McGee» Криса Кристофферсона и даже «Traveling Band» - не устоял перед обаянием «Криденс», вдохнувших новую жизнь в благородные жанры прошлых лет. Однако жизнь «старая», личная судьба Билла Хейли, уже перевалила за пятьдесят. Последний студийный альбом «Комет» назывался просто - «Каждый может рок-н-ролл». Он пережил Элвиса и продолжал отрывисто скандировать «Увидимся, Аллигатор» примерно в то же время, когда Северный пел эту вещь по-русски в подпольной студии на одной из питерских квартир:

«А потом у ней на хате
Мы устроили бардак…
Сувалюта (sic!) Аллигатор,
Водки больше я не пью…»

Он пережил и Северного, последний из «двух баранов». Давала знать о себе опухоль в мозгу (по слухам, воображаемая). Sex Pistols бесславно перепели «Рок вокруг часов», положив начало бездарным перепевам старых вещей теми, кому не следовало бы этого делать.

С опухолью противопоказано пить. Но люди с необычным голосом пить не бросают. Последние гастроли - Южная Африка, май-июнь 1980-го. А как же апартеид? Ведь он дружил с Джесси Стоуном, чернокожим автором «Shake, Rattle and Roll», рыбачили вместе… Да при чём тут негры… При чём тут опухоль… Сердечный приступ. На рассвете. Умер во сне. «That’s All! So Long! Good Bye!»

Городок, где родился Билл Хейли, Хайленд Парк (штат Мичиган), невелик - 14 тысяч жителей. Когда-то его называли Город Деревьев. Но вековые вязы погубила болезнь. Тишина, шелест призрачной листвы - и вдруг: «One, two, three o’clock, four o’clock rock!..»

Автор: Георгий Осипов