rollingstone.ru

Томми Рамон

Томми (Тамаш) Эрдейи, скончавшийся в пятницу от рака в возрасте 65 лет, никогда не забывал, каким захватывающим это было - быть одним из Рамонов в период ранних дней формирования группы. «Я думал, что то, что мы делаем, было уникальным, восхитительным и потенциально могло иметь влияние, - вспоминал он в прошлом октябре, - Я также был поначалу их менеджером, так что имел широкие перспективы на то, что тогда происходило. Я знал, что имелось у группы. Я чувствовал, что мы находились на переднем крае чего-то важного, и нечто еще более грандиозное должно было случиться в будущем».

Нечто более грандиозное - рождение современного рок-н-ролла, во всем его многообразии - действительно произошло, и именно благодаря Ramones, но это вряд ли случилось в одночасье. Как оригинальный барабанщик группы с 1974 по 1978 год, Эрдейи - он же Томми Рамон - был свидетелем всех ранних трудностей и побед Ramones. В одном из своих последних интервью он вспоминал поворотный для команды 1976 год: момент, когда они записали свой новаторский одноименный альбом, наполненный такими стремительными, неукротимыми и шумными песнями как «Beat on the Brat», «Blitzkrieg Bop», «Now I Wanna Sniff Some Glue» и другими - и начали выступать, давая небольшие концерты.

В 1976 году Нью-Йорк казался довольно безлюдным - хотите верьте, хотите нет. Там было симпатично и тихо. Вы могли даже прогуляться ночью по улице. Сначала я жил на 1-й улице, и на 1-й авеню. Ди Ди и я арендовали жилье у Криса Стайна из Blondie. Затем я переехал на 30-ю улицу, где мы репетировали.

В первый раз мы проходили прослушивание у Ричарда Готтерера, и он захотел подписать с нами контракт на выпуск синглов, но нам это не нравилось. Мы продолжали переговоры, когда затем вошла Линда Стайн, увидела нас и порекомендовала Сеймуру (Стайн, ее муж и глава Sire Records, - прим. RS), чтобы он нас посмотрел. Мы дали частное выступление для Сеймура в Performance Studios - лофте для репетиций и студии, что я содержал с парнем, который потом стал нашим тур-менеджером. Сеймуру мы понравились, и он нас подписал. Вот так это, собственно, и случилось. Все это, весь этот опыт, все это было как-то по - родственному. Так всегда и случалось с Ramones. Типа как семейный бизнес.

Мы записали свой первый альбом в начале февраля. И для нас это было нечто. Ричард воспользовался Plaza Sound в «Ридио Сити Мьюзик Холле». Так что, у Sire были с ним крепкие хорошие отношения или вроде того. Радиостанция занимала огромное помещение 30-40-х годов в стиле ар деко. Очень большое, со встроенным в стену духовым органом. Первые дни сессий записи были потеряны, потому что я здорово простудился, так что мы потом перезаписывали дубли, что потребовало времени. Мы решили записываться раздельно. Джонни с его гитарой были в репетиционном помещении, которое использовали «Rockettes» (танцевальная ревю-труппа - прим. RS), Ди Ди со своим басом - в другом, побольше, а я был в комнате, где писались радио-анонсы или что-то подобное. Мне постоянно приходилось пересекать зал величиной с футбольное поле, чтобы попасть в контрольную комнату. Это затрудняло общение.

У нас было мало времени, и очень маленький бюджет, поэтому мы должны были сделать все очень быстро. (Инструментальные треки были завершены всего за несколько дней, чуть больше потребовала запись вокала Джоуи, и все это за менее чем $7,000). Денег вообще не осталось. Это был страшный период в финансовом отношении. Sire были почти банкротами, что я узнал только намного позже. (Менеджер) Дэнни Филдз дал нам взаймы денег на оборудование, или может, просто отдал их нам - порядка $10,000, я думаю. У меня была ударная установка за 150 долларов. Сами Sire были просто не в состоянии дать нам ничего подобного.

Студийные инженеры никак не могли взять в толк, что мы вообще делаем. Мы выглядели для них так странно. Мы просто одевались как Ramones - и нам было вполне комфортно. Я уверен, что инженер думал, что на самом деле он записывает одну и ту же песню, - снова и снова. Мы добавили немного гитар и перкуссии, всякие колокольчики и даже духовой орган - что-то навроде того. У нас был 14-часовой марафон микширования. Это немного фрустрировало, потому что мы были сильно ограничены во времени, и мы пытались сделать слишком многое в очень сжатые сроки. Под конец всего этого мы здорово вымотались.

В этом было немало веселья, но также это был бизнес. У нас было очень серьезное отношение к тому, что мы делаем. Определенно уникальную запись, со своим собственным звуком. Это не являлось живой пластинкой в полном смысле, но она отображала артистическое авангардное безумие Ramones. Веселая, сумасшедшая запись.

Мы надеялись, что эта пластинка что-нибудь для нас сделает; и когда она вышла, то получила большей частью отличные отзывы. Я думаю, у нас тогда также был полный разворот в Rolling Stone. Но дистрибьюция диска была очень паршивой. Пластинку вообще не рекламировали. В индустрии существовало довольное сильное сопротивление, чтобы пустить это в радиоэфиры. На то время мы об этом не знали. Это была просто паранойя: индустрия не хотела никаких изменений. Перемены опасны. Ты можешь потерять свою работу, когда к делу подключатся новые жанры. Люди были довольны тем, что происходит, и не хотели ничего нового. А мы в то время гастролировали по крошечным клубам, представляешь?

Наше большое шоу «Bottom Line» (10 мая 1976 года) было очень важным для нас. Мы играли слишком громко. Но это было большое дело, с исторической точки зрения, как я ощущал. Затем летом мы поехали в Лондон. Мы отыграли в Roundhouse, а после в клубе под названием Dingwalls. На саундчеке в последнем все эти группы появились на парковке. Они все пришли на шоу вместе. Мы вышли и встретились с ними, пофотографировались. А после шоу позависали с ними. И это были Damned, Clash, Sex Pistols, Сьюзи Сью. В следующем десятилетии именно они и стали британской музыкальной сценой.

Когда мы позже отыграли шоу в Калифорнии, то множество людей пришли на нас посмотреть; а потом они вернулись домой и начали играть сами: это и было рождением альтернативной музыки - или нью-вэйва, инди, модерн рока, как бы они это ни называли. Большинство из них хотели играть в группах, но не были виртуозами. Они увидели нас и сказали: «Может быть, здесь есть что-то более важное, чем виртуозность». Так и родилась альтернативная музыка.

Все эти вещи происходили очень быстро. Мы записали второй альбом («Leave Home», законченный осенью 1976 и вышедший в начале 1977 г.) прежде чем узнали, что первому диску не слишком-то повезло. Нам даже не приходило в голову, что лейбл мог с нами расстаться. Но это был идеальный период, чтобы начать и развивать что-то новое. Также это было время сворачивания идей 60-х. Они попросту заглохли. К 74-75 годам пришла пора для чего-то более свежего. И это было действительно так.

Автор текста: Дэвид Браун