ogoniok.com

Другая Америка

Бывают случаи, когда в журналисте просыпается человек.

Можно было бы построить этот материал на прочном каркасе жизнеописания достопочтенного Джона Ли Хукера, снабдив реквием известным количеством жен, выпитых бутылок и внебрачных детей. И разве это было бы ложью?.. Нет. Я, например, уверен, что он родился в бедной (они все рождаются в бедных семьях) негритянской (это ясно) семье, где было... скажем, 11 детей. Ли Хукер был старшим. С детства он испытал на себе... Это было бы лукавством. Чтобы любить песни Ли Хукера, совершенно не обязательно знать его биографию и куда-нибудь «лазить» или «ходить». Тем более сейчас, когда он умер. Обойдемся без сюсюканий. Это случилось сорок дней назад. Ему было 83.

Любая справка из жизни ничего не значит. Для блюза вообще ничего не имеет значения. Ли Хукер был нашим блюзом. Он был нашим ветром, дождем и снегом. При этом я даже не уверен, знал ли он, что такое снег. Ли Хукер был снегом независимо от своих желаний. Это свойство блюза такое - становиться всем, чем захочешь Ты. Эти песни были одинаково хороши и перед тем, когда выяснялось, что ты остаешься у некой знакомой на ночь, и когда выяснялось, что ты остался совершенно один на всем белом свете. И утром, перед тем как сесть на горшок, ты ставил Chill Out и скрепя сердце оставался жить. «One bourbon one scotch one beer» - приговаривал ты без знаков препинания, отправляясь на «вечеринку друзей», которая заканчивалась обычным попоищем - и это были далеко не бурбон и совсем не виски, разве что пиво, да и то местное, но в одном был прав Ли Хукер: все напитки чередовались именно в этой хаотической последовательности. Хитрый старик, он знал, чем все это закончится, и имел привычку коротко хохотнуть в конце песни. Он не любил смерти.

Поэтому наутро собирать себя по частям тоже было лучше всего в компании с Ли Хукером. Есть у него одна песня - I'm In The Mind, она звучит минут пятнадцать. Там есть только гитара, голос и мычание. На свежую голову не понять, откуда оно берется и зачем оно нужно. Но зато в разобранном состоянии... О, это мычание понимающего твою слабость человека. Ли Хукер словно сочувствует тебе: да-да, дружочек, ну и свинья же ты, впрочем, это не редкость... Эта песня длится очень долго, у некоторых практически всю жизнь. Единственная сплетня, которую я слышал про Ли Хукера, - он панически боялся больших залов и открытых площадок. И до конца жизни играл по маленьким клубам, в которых начинал, за символические суммы - просто там ему больше нравилось.

Возможно, блюз живет только в малом замкнутом пространстве - иначе дух улетучивается, да и песни у Ли Хукера не для коллективного пения. Разве что для группового, опять же, мычания. Мычания и раскачивания. Спина сгорбленная, левая рука на ширине бедра делает одобрительные движения вперед-назад, как бы выражая общее мнение: о, бьютифул. Правой можно обнимать подругу, стакан, стряхивать пепел в пустой стакан.

Итак: Миссисипи, бар, девочки, дым, Ли Хукер. Бесконечность. Карманная статуя Свободы. Проклятые янки, почему до вас было так далеко и дорого добираться... Это была Другая Америка - другая музыка, другие книги, другие мысли. Америка, которую можно было любить, а не жевать. У Америки Ли Хукера был вкус, запах и цвет. В песне Tupelo - даже название у нее созвучно русскому «тупило», «тупить» - все время идет рейн, один проливной, непрекращающийся рейн, все ночь и весь день. Мелодическая линия строится практически на одном аккорде - и все равно это блюз. Только Ли Хукер мог делать блюз из очень простых вещей, из всего, что попадалось под руку. Он мог гнусавить, петь в нос и буркать - и все равно это был блюз. Он мог щелкать пальцами - и это был блюз. Даже когда он молчал, все равно это становилось блюзом.

Я соврал вам все-таки. Chill Out - это не блюз. Это антология блюза. Это Сороковая симфония и Аппассионата блюза. Нечеловеческая музыка. Он все повторяет припев, и никак не закончит, и опять возвращается, и все-таки это последние аккорды, и все, вот теперь уже совсем все. И в конце - «Ха-ха-ха-ха».

Андрей Архангельский