Постоянное общение с инопланетянами и людьми из потустороннего мира, которые нередко фигурируют в его композициях, превратило Джо Сатриани в закрытое и осторожное существо; и даже спустя 20 лет после выхода его первого альбома Not of this Earth в глубокой тайне держится знаменитый modus operandi маэстро. Поэтому он уединяется в своей приватной студии – этакой «крепости одиночества» – где окружает себя заоблачной атмосферой звука. В глубоких подземельях дома в Сан-Франциско располагается Studio 21 Сатриани – небольшая, но великолепно оснащенная – где и записывается большая часть странной и прекрасной музыки.

«Когда я один, я перемещаюсь в совершенно другой мир, – объясняет он. – Когда кругом бродят другие, я сразу начинаю осторожничать».

Окруженный коллекцией именных усилителей и гитар – а также всевозможных педалей и прочих эффектов – Сатриани пишет свои партии напрямую в Pro Tools HD, подключая усилитель в Palmer Speaker Simulator и направляя сигнал на преамп Millennia STT и один из компрессоров (Universal Audio LA2A или 1176). Выходной сигнал идет через пару контрольных мониторов Yamaha NS10.

«Я по-разному сочиняю музыку, – говорит Джо, – но обычно не знаю, с чего начать. Я просто беру одну из гитар в зависимости от настроения, подключаю несколько педалей, усилитель и начинаю играть под метроном, руководствуясь техникой потока сознания. Это продолжается минут восемь, после чего я останавливаюсь и думаю: “Так, если вот ту часть исключить, а вот эту повторить несколько раз, тогда может получиться песня”. На получившиеся аккорды я записываю мелодию, припев, связки, а потом берусь за соло.

После уже можно наложить басовую линию и клавиши. Наконец я сажусь за свою установку Roland V-Drums и провожу ритм или же прописываю лупы с помощью Ableton Live. Если чувствую, что получается прикольно, тогда я заучиваю песню и перезаписываю уже как профессиональный мастер-трек».

Новый альбом

Работа над Super Colossal – последним на сегодняшний день опусом таинственной музыки, необыкновенной техники и звука Сатриани – началась, как всегда, с «наяривания» дома в одиночестве, потом уже стали привлекаться другие люди, другие техники и другие студии. Например, черновую запись Сатриани на V-Drum впоследствии записывали два ударника. Сперва Джо привлек к сотрудничеству «на дальней дистанции» барабанщика Саймона Филлипса и звукорежиссера Эрика Кодье для переработки ударных и клавишных партий на некоторых композициях с альбома. Посылая файлы Pro Tools туда и обратно, Сатриани мог, находясь в другом конце страны, получать готовый результат.

Следующий шаг вынудил Джо выбраться из своей отшельнической берлоги. Вместе со своим постоянным сопродюсером Майком Фрейзером на студии Armoury Studios в Ванкувере, Британская Колумбия, Джо планировал записать оставшиеся барабанные партии, которые должен был сыграть Джефф Кампителли. Кроме того, гитарист не дописал и несколько соло, так как желал пропустить их через кабинет, а не заводить напрямую в линию.

«Майк также частенько помогает мне в том, что касается идей и звука», – отмечает Сатриани.

Просторы Armoury – это нечто совершенно иное по сравнению с маленькой и уютной домашней студией Джо, и пока мы идем в аппаратную Armoury и лицо гитариста отражается от каждой золотой пластинки на стенах, Сатриани говорит: «Сейчас мы будем записывать массовое пение с участием живой аудитории, а гитарное соло врежем завтра».

Пропевая его фразы

Живая аудитория нужна для песни Crowd Chant, и Джо слегка взволнован перед началом записи.

«С недавних пор я начал практиковать «оппозит» с аудиторией на своих концертах, – говорит он. – Но я заметил, что если вас окружают не очень музыкальные люди, то они просто орут, так как не могут понять всей прелести мелодии и ритма. Поэтому перед записью я долго продумывал все гитарные ходы. Хотелось сделать их достаточно простыми для человеческого голоса, но не настолько, чтобы все превратилось в кашу. Собственно говоря, на записи я «репетирую» с аудиторией для ближайших туров».

Сатриани забегает в главную студию Armoury и начинает инструктировать толпу местных, человек в 30, как надо петь Crowd Chant и как выполнять команды ассистента, который будет показывать, где хлопать, где кричать «хей», а где имитировать гитарные линии на «о». А затем Джо направляется в маленькую комнатку, наполненную его студийным «железом».

Почти все оборудование Сатриани – именное. Ibanez JS1000 Black Pearl висит на расписном ремне Planet Waves SJ series, а в руках гитариста – медиатор Planet Waves JS. Сырой сигнал идет через канал Crunch головы Peavey JSX в кабинет Wizard 4x12. Звук с кабинета снимается вплотную микрофонами Shure SM57 и Shure SM7, поставленными напротив верхних динамиков кабинета. Звучание плотное и чистое, аж башню сносит, но гитара пока не будет писаться. Сатриани играет только «для народа» и камеры.

Не трудно научить группу канадцев кричать слово «хей» по сигналу, гораздо тяжелее заставить их попадать в ноты гитарных партий Сатриани. Первые несколько фраз, по сути, – пентатоники в низком регистре, однако даже они доставляют хлопоты. Потом Сатч подмешивает высокие взвизгивания, манипуляцию с whammy, флажолеты и гармонически сложные пассажи, что переводит компанию с чистого пения на жесткое звукоподражание.

«Фантастика! – восклицает Сатриани. – Она жива, жива!»

После сессии Джо светится, как новогодняя елка во время салюта, и сразу бежит смотреть видеозапись, от которой все просто в восторге, а Фейзер отмечает, что звук Сатча превосходный. Гитарист соглашается и, несмотря на то, что запись соло с последней песни на альбоме A Cool New Way планировалась только на следующий день, предлагает приступить к записи этих партий незамедлительно, пока он, звук и гитара полны сил и энергии.

Врезая соло

A Cool New Way – небыстрая вещица в дорийском ладу, где оставалась еще большая «дырка» для соло. Все силы брошены на него. Гитарный техник Майк Маннинг настраивает Black Pearl при помощи винтажного стробоскопического тюнера Peterson и переходит в аппаратную и располагается рядом с головой JSX, настроенной следующим образом: вход High Gain, канал Crunch, Treble – 5, Mid – 4, Bass – 8, Gain – 5, переключатель Fat – вверх, Master – 7.5, Noise Gate – 5, Presence – 7, Resonance – 0. Фрейзер и инженер-ассистент Роб Стефансон вместе размещают микрофоны, оставляя SM57 и SM7 там, где они были и на предыдущей записи, но перемещая каждый слегка в сторону от центра колонки. Сигнал с двух микрофонов направляется в преамп Neve 1081, Universal Audio LA2A, а потом напрямую в систему Pro Tools HD 192. Фрейзер добавляет немного делэя на выход, а Сатриани разогревается для идеального исполнения. После пары-тройки дублей и некоторой подстройки микрофонного баланса все соглашаются на одинаковую пропорцию обоих микрофонов в миксе.

«Не легко делать бенды с комплектом струн .011, – жалуется Сатриани. – Обычно я использую комплект .009».

Однако поскольку именно звучание побудило музыканта сию же минуту записывать соло, он решил не менять ни саунд, ни струны. Затем Стефансон приглушает свет и Джо может спокойно сфокусироваться исключительно на своей игре. С каждым дублем, между которыми у Сатриани есть всего 2-3 минуты, чтобы стряхнуть руки и обсудить с Фрейзером некоторые задумки, скорость игры увеличивается. Вскоре гитарист уже намного превышает установленный для соляка отрезок и отжигает каждый раз минуты по три безбашенных запилов.

Чем дальше, чем сильнее отходит Сатриани от запланированных для соло фраз и начинает подключать всевозможные блюзовые и роковые фишки. С каждым разом он все более агрессивно елозит ногой по whammy и носится по грифу. Все сильнее и сильнее он проникается музыкой, которая теперь приобретает форму. Только пару раз Сатриани умудрился сам себя загнать в угол и прервать соляк. К 15 дублю он подхватил струю и следующие 5 дублей стал отрабатывать ключевые элементы. Перерывы между дублями стали длиннее. К 20 дублю Джо уже почти без сил, руки почти не слушаются. На 25 раз он пытается сделать бенд, но тот срывается.

«Все, приехали, – заявляет он. – Отыгрался».

Подстройка

На следующий день Фрейзер отбирает лучшие кусочки из того, что было записано день назад, и аккуратно соединяет их в «единое» соло. Однако когда это слышит Сатриани, он остается недоволен конечным результатом, который, по его мнению, не сходится с песней. Он сам внимательнейшим образом прослушивает каждый фрагмент.

«Вот тут был жесткач, – говорит он после прослушивания одного из кусков, затем слушает дальше и отмечает, – Ой, а вот здесь соляк не гармонирует с ритмом 12-струнной гитары вторые восемь тактов».

Наконец гитарист заявляет: «В каждом фрагменте есть что-то свое, но по построению мне больше всего нравится номер 19. Он, правда, страдает от нескольких «проваленных нот», когда я не мог совладать с толстыми струнами».

Сатриани отмечает в блокноте шесть проблемных моментов и решает перезаписать их, врезав дополнительный слой, чтобы не искать какие-то подходящие куски из других частей. К счастью, настройки усилителя и положение микрофонов не меняли с прошлого вечера.

«Если передвинуть микрофон хоть на сантиметр, звук измениться, и его нельзя будет врезать так, чтобы никто не заметил», – объясняет Сатриани.

Вновь взяв в руки гитару, Сатч понимает, что пришло возмездие за вчерашний отжиг. «Черт, эти струны огромные», – восклицает он.

Первый момент – короткая фраза на две доли, где надо было сорвавшийся звук заменить на чистый.

«Если я где-то ускоряюсь, то это еще можно «проехать», – говорит Сатриани, – но если шум прерывает поток звука, то надо вернуться и исправить это. Я воспринимаю ноты как слова, и смысл этих слов должен быть понятен. Ведь одно дело сказать «пожар», совсем другое – орать во все горло «пожар!»

Первые три «зазубрины» Джо переписывает достаточно легко, но вот следующий более длинные кусок вызывает у него опасения. Команда Сатриани еще раз прослушивает другие дубли в поисках подходящей замены, но тщетно. Недостатком такого метода перезаписи является то, что Сатриани не легко вспомнить, на каком именно ладу начинался оригинальный фрагмент, поэтому возникает некоторое чувство дискомфорта и неуверенностью.

«Это же был такой спокойный вечерний фрагментик», – говорит он.

На помощь приходят высокие технологии: Фейзер использует в Pro Tools функцию смещения аудиофайла на одну миллисекунду вперед относительно ритма. И результат устраивает Сатриани, так что работа идет дальше.

Когда дело доходит до шестой проблемной секции, Джо заявляет: «Это какой-то кошмар! Тут придется с хирургической точностью резать фрагмент на три части».

Этот хитроумный пассаж Сатриани прослушивает и досконально разбирает, но каждый раз ему слышится что-то новое.

«Не думай, а играй», – бормочет он сам себе под нос.

Под конец он заявляет, что линия «хаотически прекрасна». Но это еще не конец сессии, так как ни с того ни с сего Джо взбредает в голову перезаписать самую последнюю ноту соло, чтобы она зазвучала поистине «певуче». Нота получается слишком заджазованная, и ни первая, ни третья, ни пятая попытка перезаписи не решают этой проблемы. Наконец он извлекает рычащий рокерский саунд, который как раз вписывается в общую структуру и тонику.

«Мне, на самом деле, очень нравилось джазовое окончание, – говорит Джо, садясь на стул. – Но надо различать, когда что-то нравится только потому, что ты это круто сыграл, и когда что-то нравится потому, что оно вписывается в общую композицию песни. Иногда жалко удалять какие-то прикольные фишки, но надо всегда быть начеку, чтобы выбранный фрагмент как можно лучше сочетался с общей задумкой композиции».

Guitar Player, April 2006
Перевод - Юрий Кириллов