Журнал Guitar & Clavier

Через два года после смерти Стиви Рэй Воэн преподносит нам подарок с того света - «The Sky Is Crying» («Небо плачет») – посмертный альбом, составленный Джимми, любящим братом Стива. Что касается Джеффа Бека, то он, слава Богу, живой. Когда-то музыканты вместе гастролировали и произвели настоящий фурор своей игрой. Сегодня журнал Guitar & Clavier с радостью представляет вашему вниманию эксклюзивное интервью, взятое в те далёкие времена у двух гениев одновременно.

Дуэль на высшем уровне

Стиви никак не мог добиться нужного звука. И, как бы странно ни прозвучало это для искушённого слушателя, - однако, это правда. Перед тем, как публика была ошарашена самым громким выступлением гастролирующего гитариста, звук – тот самый космический звук Стиви, попытался, наглец, взбунтоваться. Вы бы не узнали Стиви в том парне, который согнулся перед усилителями, пытаясь вытянуть звук. Он быстро нажимает несколько кнопок, чешет затылок и поднимает в галоп свою группу – «Double Trouble» в Crossfire, будто ратный конь с обложки альбома. Стиви шагает по сцене Гардена, надрывает свой Strat`59, словно акустический гитарист, который вознамерился лететь со скоростью ветра. В это время Риз Винанс, «Booker T.», беснуется над электроорганом «Hammond B3», а Крис Лейтон, ударник, задаёт ритм палочками так, что искусная, приглушённая гитарная партия уходит за задний план. Между вступлением и куплетом Стиви отворачивается от микрофона и по невидимой дорожке направляется к стойке ударника, где он берёт свою любимую широкополую чёрную шляпу и надевает её на голову, при этом не сбиваясь с ритма. Ну вот, Стиви в шляпе. Теперь он приступает к соло, на цыпочках крадётся по сцене, погружённый с головой в свой бенд; вибрато такое мощное, что сильной рукой он сотрясает уже не струны, а рычаг «Страта». Он срывает в последний раз нижнюю «Ми», взмахивает рукой и возвращается к микрофону, чтобы закончить песню. Стиви прикладывает два пальца к шляпе, благодарит публику и покидает сцену.

"Я не суеверен"

Джефф Бек отнюдь не суеверен. И вовсе не «чары шоубиза» заставляют его и его коллег собраться вечером вместе, перед тем, как зал погрузится в полную темноту. Затаив дыхание, вы чувствуете, как тремя слоями вас обвивают кольца упругой пружины Джеффа. Проведя 9 лет в гараже за сборкой машин, 8 месяцев за созданием журнала “Guitar Shop” и 3 недели за репетициями, он стоит на пороге великого события, от которого его отделяет лишь тонкий занавес.

Выйдя на сцену, однако, Джефф набирает молниеносную скорость. Его игра – живое отражение его самого, сексуального и знаменитого, это обдуманное развитие форм. В песне «Goodbye Pork Pie Hat» Чарли Мингуса он играет вроде бы легко, но создаётся сумеречная, сверхъестественная атмосфера, которая превращает Мэдисон Сквер Гарден в космический джаз-клуб. Даже сквозь мощную импровизацию клавишника Тони Гимаса и фактически преступную силу воздействия ударника Терри Бозио прорывается дикая природа Бека. Не оставляя шансов на повторение, а тем более - на развитие или импровизацию, большинство его композиций будто бы созданы только для него самого. Одним словом, Бек - первобытен; ветеран, которого двадцать лет галерных работ вывели на путь чистого звука. Именно способность Джеффа контролировать гитарную технику и желание сохранить её остроту ставят его во главе направления, которое уподобляет гитару голосу. Но Бек ещё и великий актёр; одним рычагом вибрато, медиатором и струнами он умеет завести зал. Он раскачивает и заводит публику гармоническими визгами гитары и каучуковыми глиссандо, всё это подчёркнуто языком рок-н-рольных жестов (как и его духовный учитель Найджел Тафнел из «Spinal Tap», Бек знает, что спектакль значит гораздо больше, чем соло). В своих новых балладах Джефф абсолютно трансцендентен, он вызывает крики, вздохи и вой в зале. Здесь нет места разряженным хай-тек рокерам. Когда под ним разверзается пропасть, он низвергается в неё низкими и тяжёлыми нотами, задаёт своей группе границы тональности и выходит из неё короткими и быстрыми пассажами. Взмахивая рукой, как флагом, в конце пассажа он издаёт крик, останавливается, поворачивается и срывается снова. Вовсе не случай сделал 45-х летнего Бека и 34-х летнего Воэна звёздами, гастролирующими по Соединённым Штатам.

В эпоху, когда больше думали о содержимом, нежели о содержащем, едва бы кто сморщился при виде двойного билета на двух выдающихся гитаристов. Встреча этих двух звёзд напоминает встречу двух гигантов на общей земле, белого техасца, последователя Алберта Кинга, и английского механика, воплощения Клиффа Гэллопа. Наконец, Бек и Воэн - два символа эпохи, техасская широкополая шляпа и шляпа-котелок, два «Страта», настолько непохожие друг на друга - и в то же время оказавшиеся «в одной связке». В Кливленде, в редкую минуту отдыха - и впервые за время их творческого союза - они рассказывают о себе, о том, насколько они духовно близки.

ПОЕЗДА, ЛОШАДИ И ДВИГАТЕЛИ

- Стиль вашей игры восходит к традиции блюза, но каждый из вас по-своему использует блюзовые традиции.

SRV: Я не настолько оригинален, насколько большинство из тех, кого я слышал. Но отчего мне просто срывает крышу – это способность Джеффа, опираясь на основы блюзовой техники, уйти далеко-далеко от них. Именно так работали Бадди Гай, Хьюберт Самлин и Мадди Уотерз. Они изменили всё, они создали свою школу.

Jeff Beck: Но я был очень далеко от всего этого. В 3 500 милях, на английской земле. Я мог только слушать потрескивающее радио, читать про всякие штуки и воровать диски, когда никто не видел (смеются). Я ходил по магазинам, часами слушал музыку, перебирал диски и покупал только один. И этого было вполне достаточно, чтобы расположить к себе продавца. Это было настоящее прозрение. И ещё посещение художественной школы; там обменивались дисками и пили, больше ни фига не делали.

- Диски, которые столько значили для вас, продавались в эпоху, когда всё было «естественно». Теперь всё иначе, всё по-другому.

Jeff Beck: Это феномен 50-х гг. У нас были технологии тех лет, талант, который вызрел и был готов к ковке, и, слава богу, продюсер Сэм Филлипс, который заметил талант и ухватился за него. Он дал нам представление о рок-н-ролльном звучании. Конечно же, были и другие стили, все эти рокабилли. Но Филипс разбил звук на каналы и объяснил нам суть того, что я называю рок-н-роллом.

- Как вернуть эту естественность?

Jeff Beck: Это непросто. В последнем альбоме я попробовал это сделать, и мне удалось всё расставить по местам. У меня была хорошая студия, студия Джимми Пейджа. Я уверен, что он до сих пор смотрит на рок-н-ролл 50-х, как Скотти Мур. То есть, прежде всего, важно понимание звука, а не техники. На стольких дисках Элвиса ударные сыграны слабо. Да они просто кривые (смех)!

SRV: В современных микрофонах и технике есть нечто чужеродное; как будто электроника слишком хороша для нас, для нашего понятия о хорошем качестве. Сейчас духовые инструменты звучат слабо. Их не слышно. На старых записях саксофон звучит потрясающе, и это за счёт чистых микрофонов, и ещё потому, что использовали только отдельные частоты; был чистый звук. Ничего не репродуцировали. Точное попадание. Мои любимые усилители из этой вот серии.

Jeff Beck: Да, звук стал совсем хилым. Теперь надо воссоздавать старую атмосферу всеми этими цифровыми реверберациями и шумами, которые я не перевариваю. Я предпочитаю прямо на месте ждать красной лампочки и идти к ней, и начинать заново только из соображений артистичности, а не техники. Люди ни фига не понимают сейчас. Стремясь к совершенству, точности, стараются очистить всё до блеска, получают одно, а при этом напрочь разрушают другое. Что делать? Кого слушать? Лучшие записи уже давно пылятся на полках в музеях.

SRV: У меня есть идея на этот счёт. Может, это я так искажённо всё воспринимаю, но мне кажется, что ритмически наша музыка напоминала стук поездов, скрип шагов на улице, цокот копыт или двигателей. Сейчас музыка напоминает реактивный самолёт или эскалатор. И в ней совсем нет ритма. Люди больше не слышат ритм.

Jeff Beck: Музыка 50-х и 60-х годов прямолинейна, полна эмоций. Ударник слегка сдвинут, но и публика тоже слегка сдвинута, все мы люди. И тут появляется ударник Линн со своим великолепным ритмом и берёт вас за живое. И нравится вам это или нет, но он втягивает вас в свой ритм (вы ему аплодируете), и не можете из него выйти, и творите то, что никогда бы не сделали в нормальном состоянии. Я не собираюсь расписывать тут преимущества цифровых синтезаторов, хотя я имел удовольствие работать с ними. Как я сказал, сам факт того, что вас заставили делать что-то, может оказаться преимуществом, как будто вытащили наружу то, что составляет часть вашей игры, внесли так называемую «болезненную ясность».

- И это навсегда утеряно? Можно ли вернуть это ощущение?

Jeff Beck: (Вздыхает) Это трудно. Я здесь сейчас только потому, что верю ещё в настоящую музыку. Такой ударник, как Терри и такой клавишник, как Тони способны разглядеть те самые корни, о которых мы говорим, они знают, что настоящая музыка рождается в ходе самого выступления и тесного взаимодействия музыкантов. Я пришёл как раз для того, чтобы сказать об этом. Если чувак запрётся в комнате, обложенный тоннами записей хай-тек, то ничего путного не выйдет. И не ругайте при этом индустрию дисков. Есть и другие средства музыкального выражения. И были созданы они задолго до появления дисков. Я надеюсь, что в девяностые годы электронное производство музыки с помощью кнопок, которое я ненавижу, пойдёт на спад.

SRV: Есть ещё люди, которые любят играть. Я не умею играть со всеми этими машинами. Когда я учился играть, передирая диски, я мог играть одновременно с машинами. Но потом мне надо было выходить на сцену и играть с другими музыкантами, а я не мог. Мне пришлось учиться. И так обстоит дело со многими вещами.

Jeff Beck: Вы садитесь на чей-то ритм, чувствуете этот ритм. Чувствуете малейший сбой темпа, только так можно получить удовольствие от игры, создать нечто красивое.

SRV: Песня должна дышать, ритм должен дышать. Иногда наилучший удар можно нанести, если сначала выждать, а потом уже лезть в атаку. Будто вытаскиваешь камень из-за пазухи.

Jeff Beck: Точно! Я играл на малом барабане и половых щётках, чтобы не связываться с дисками.

SRV: Wow!

Jeff Beck: Была такая песня, забыл название. Не рок-н-ролл, а традиционный джаз, труба под аккомпанемент малого барабана. Я не умел играть на трубе, но я прочухал, как играл ударник, и тренировался, тренировался, пока мы стали неразличимы. Потом я уже научился играть на гитаре, потому что понял, как надо делать музыку. Мне было где-то семь или восемь лет. Я купил себе малый (звонкий) барабан.

SRV: А когда ты начал играть?

Jeff Beck: Тогда и начал. У меня словно крышу снесло. Так что вот, первый мой музыкальный инструмент – малый барабан.

SRV: А я играл на обувной коробке, и было мне тоже семь лет (смеются)!

Что касается внешнего имиджа, то Стиви носит шляпу и пользуется слайдами Губерта Самлина в композиции Хаулина Вулфа, воплощая последнего с неким налётом ностальгии. А Джефф, говоря на языке 90-х, напоминает чем-то Клиффа Гэллопа, даже во Freeway Jam (“Blow MyBlow”).

Jeff Beck: Это в крови, знаете ли. Такие вещи нелегко даются. Только придурок может напялить на себя новый костюм и косить под модного чувака, не понимая того, что это закос. Многие парни хотели бы сейчас услышать некоторые вещи, даже если они едва уловимы на слух.

SRV: Если так пойдёт дальше, тем лучше, но я часто с удовольствием играю чью-нибудь композицию, чтобы передать свои впечатления от неё. Когда мне это удаётся, я могу сыграть её ещё лучше. И дело здесь в музыкальном выражении, а не в том, чтобы сказать типа: «О! Круто, я это сделал». Скорее так: «Разве не прикольно сыграть эту вещицу?»

- У вас обоих классно поставлена правая рука. Что вы об этом думаете?

Jeff Beck: Только не у меня. Я хочу только поскорее доиграть до конца и не сдохнуть по дороге (смеются).

SRV: Я пытаюсь вытянуть максимальный звук. Иногда мне это удаётся, а иногда, наоборот, хочется сбавить громкость. Но бывают такие выступления, когда неведомые силы поднимают меня над землёй. О таких моментах можно только мечтать. Я могу начать соло аккордами, а я не знаю аккордов (смеётся). В такие минуты я забываю обо всём, будто мне дали поддых. Могу напрочь забыть о том, какую композицию исполняю. Иногда это происходит само по себе, иногда превращается в пытку, но когда у вас бегут мурашки по коже – непередаваемое ощущение.

- Когда вы говорите про свою музыку, вы говорите очень эмоционально; а, будучи зрителями, не употребляете таких эпитетов. Но существует же популярное мнение, что вы гитаристы-звёзды. Вы об этом задумываетесь?

Jeff Beck: Да. Но только не на сцене. Обычно об этом думаешь накануне выступления, да неважно когда. Знаете, после выступления я кричу: «Всё, я труп». Но на сцене думать некогда. Стоит только остановиться и задуматься об этом, и ты пропал. Нервная система развалится на части. Задумался о какой-нибудь проблеме, и всё: прийти в себя будет очень трудно. Как в боксе: получил удар, нужно тут же его отбить.

SRV: Я не считаю себя гитаристом-звездой. Я играю на гитаре, потому что люблю это дело.

Jeff Beck: Многие сходят с ума от комплиментов. Я имею на это право, мне поют громкие дифирамбы. Ну и что? Отрицать их? Игнорировать? Да пусть поют. Иначе голова распухнет, да и нервы не выдержат. Не стоит слушать всё, что несут люди.

Джефф, а как ты играл джемы с Хендриксом?

SRV: О, классный вопрос!

Jeff Beck: Как? Ну (пауза), это было страшно! (смеётся). В первый раз я почувствовал себя так, словно я был земляным орехом, подо мной разверзлась чёртова дыра и проглотила меня. Честно говоря, Джими очень нравился мой стиль, во что я с трудом могу поверить. Потом я понял, что Джими не был мессией; он был окончательно и бесповоротно влюблён в музыку. Он плевал на репутацию, шумиху, шоу-бизнес. Его интересовали только мелодии и то, что было у вас внутри – как и Бадди Гая. Ты помнишь вечер, когда они играли с Бадди? Это был диалог. Гитара говорила, он слушал и смотрел: «Хм…Это интересно!» Так же и Джими. Он выходил на сцену не для того, чтобы перевернуть в тебе всё. Если он мог это сделать, он это делал, но… Да что я такое говорю, «если»? Уффф… Это был потрясающе. Когда мы подружились, к сожалению, мы не смогли сильно сблизиться. Тогда жизнь была странная. Он был на подмостках 24 часа в сутки, а я не мог за ним угнаться. Я хотел выспаться. Он был буги-меном, играл то в одном клубе, то в другом, и до пяти часов утра зарабатывал себе на хлеб. Я же не мог вести такой образ жизни, и говорил Джими: «Ладно, Джими, я пошёл спать! Пока!» Рядом с ним я чувствовал себя дилетантом, потому что он жил и дышал музыкой. В этом плане ты на него здорово похож. Я же всего лишь работник по найму.

SRV: Я его не знал, тогда (смеётся).

Jeff Beck: Я не настолько влюблён в гитару, как ты или Джими. Время от времени я беру гитару в руки и играю (смеётся). Я чувствую себя виноватым. За что бы ни взялся, могу делать только одно дело. Игра на гитаре мешает мне собирать машины, но если я с головой ухожу в починку машин, то страдает гитара. Взамен я получаю двойное удовольствие. В гараже я отдаю все силы физическому труду, но при этом думаю о музыке, о мелодиях; но я совсем не могу думать о музыке, сидя с гитарой в руках. Наверное, поэтому я увлёкся музыкой, когда мне уже перевалило за тридцать.

О КОЖЕ И ПАЛЬЦАХ

- Среди последних технических достижений немногое смогло привлечь ваше внимание. Чего сегодня не хватает?

Jeff Beck: Чего не хватает? Ничего. Чем меньше аппаратуры между мной, моими струнами и публикой, тем лучше я себя чувствую. Я совсем не хочу уходить со сцены так, чтобы публика думала, будто я извлекаю звуки, нажимая на разные кнопки. Но это не мешает мне восторгаться звуком Стива Лукатера. Но он потратил столько времени на совершенствование своих синтезируемых композиций, что я даже и не собираюсь в это дело вникать. Если кто-нибудь притащит мне стойку с микшером и скажет: «Вот тебе звук! Подключайся, и горя знать не будешь!», я несколько дней могу до одури играть с микшером, но думаю, что я пожалею о своей прежней системе, когда под руками только гитара и больше ничего: так, как это изначально и задумывал Фендер. Если вы можете извлечь звук так, чтобы свободно себя выражать, не прибегая ко всяким усилителям, то это прекрасно. Но чем больше вы используете каналов, чем больше вы гасите звук, тем труднее вам будет его усилить на другом конце цепи. Это целый лабиринт лишних искажений.

SRV: У меня уже были проблемы со «splitter box» (смеётся), у которой только один вход и куча выходов для моих усилителей. Когда я работал в студии, то использовал море усилителей. Я включал Fuzz Face (дисторшн), и машинка работала с такой мощностью! Зато с другим таким дисторшном у меня получалось вдвое меньше звука, и потом он начинал деблокировать. В другой раз, когда я включил Fuzz Face, всё было отлично, но на следующий день ничего не работало, хотя я её не отключал. Интересно, что бы было, если б у меня была стойка с пультом!

Jeff Beck: Парадокс в том, что если бы Стив Лукатер захотел поменяться со мной системой, то он не смог бы играть на моей гитаре, а я бы не знал, что делать с его гитарой. И это хорошо. Пусть он играет на своей машине, а другие пусть играют на Rockman и вытягивают звуки микропроцессорами, потому что они умеют с ними работать. И я их прекрасно понимаю: они убрали с помощью электроники все шумы, которые вылезают у меня, чтобы играть бешеные вещицы в духе испанских арпеджио, потому что именно этим они хотят поразить публику. Но если б они взяли в руки мою гитару - кирдык! Они б не выкрутились! Это не подарок, я вам скажу. Как и у Стиви! Играть с такими настройками жестоко, но нам другого и не надо.

- Почему в наше время никто не делает таких гитар, как «Страт» или «Вибролюкс»?

Jeff Beck: Это как с моделью «Форд-Т»: чтобы доехать куда следует, вы затратите кучу времени, но доедете по любой дороге. Это грубовато и функционально. Это отличный инструмент. Потребовалось только подтянуть вибрато и переделать порожки. И всё.

- Для «Страта» нужны сильные руки, а вы оба ещё и играете энергично.

Jeff Beck: Отчасти потому я и начал играть на «Страте» на сцене, я открыл энергетический уровень, который в 50 раз круче той энергетики, которую получаешь дома. Уж лучше нормально настроить инструмент, чем потом ломаться и говорить: «О, боже ты мой, я бы хотел сыграть что-нибудь покруче! Это слишком просто!». И вы начинаете опускаться. Нужен постоянный внутренний стимул, который бы заставлял работать над собой.

SRV: Если я натяну струны помягче, чтобы не было больно, то не получу нужного звука. Хотя у меня есть привычка играть ещё жёстче, и тогда струны рвутся. Иногда я могу не менять струны и понизить строй до ноты «До», а могу поставить мягкие струны и играть тонким медиатором, при этом вспоминая о более мягкой игре. Но на сцене я играю только на толстых струнах.

- И какова расплата организма?

SRV: У нас прилично стёрты кончики пальцев.

- Для молодых парней сама идея «взять в руки гитару и самовыразиться» может оказаться несостоятельной.

Jeff Beck: К сожалению, именно мода, желание пустить пыль в глаза заставляет парней бросать школы. Им хочется заиметь классную бабу, тачку, короче, всё то, что «плохо» (смеются). Хотя всё зависит от случая. Всё это не имеет значения. Когда я сидел дома, я и не помышлял о сцене, публике. Я говорил: «Круто! Да я сдохну от смеха, если попытаюсь записать на пластинки то, что могу сыграть». Я никогда не думал о том, что буду играть на сцене когда-нибудь. Надо, чтобы внутри было что-то, что хочешь донести людям. А не искать выгодные ракурсы, отрабатывая красивые жесты, принимая всякие выгодные позы и напяливая на себя модные шмотки, как любят делать у нас в Англии. Постоянно находятся типы, у которых нет таланта, но они нутром чувствуют, что хорошо смотрятся на сцене, и потому могут обойтись без домашних тренировок. У них нет никакой закалки. Им бы вернуться к старой культуре, поиграть по клубам, как мы играем.

SRV: Я частенько наряжался в своей комнате. Но я играл так громко и проигрыватель гремел на всю катушку, так что я не слышал, как входил отец: я одним ловким прыжком оказывался в другом конце комнаты, а отец говорил – сейчас воспроизведу – «сейчас же сними эту чёртову негритянскую одежду»!

Jeff Beck: А мне интересно знать, как сейчас родители относятся к желанию своих детей играть в рок-группах. Я тут услышал разговор у садовой ограды. «Эй, мой сын играет в одной рок-группе». А в наше время сказали б: «О боже! Ваш сын играет на электрогитаре? Какой ужас!». Однако в костюмах и при галстуке они ищут то же самое – деньги и успех. Забавно, что в пятидесятые такое могло расцениваться как подрывная деятельность, когда в одном популярном клипе чувак разбивал пластинку и говорил: « Всё, больше никакого рок-н-ролла, кончено! Это последняя пластинка.» Какая чушь! (смеётся). Я хочу сказать, что музыка для него значит гораздо больше, чем всё остальное вместе взятое. До тех пор, пока ты можешь сохранять в себе то чувство загадочности и гордости, которое позволяет тебе быть на равных с музыкой, и это переворачивает в тебе всё.

- Что бы вы посоветовали юному слушателю, который бы захотел окунуться в атмосферу вашего прошлого?

Jeff Beck: Это трудный вопрос, как я могу ему сказать: «Вернись–ка давай в пятидесятые и начни всё заново» ? Я целую жизнь затратил на то, чтобы пройти этот путь, а теперь я скажу молодому парню, чтоб он купил Джина Винсента или Хаулин` Вулфа, или - неважно, того, кого он любит, так это отбросит его на 30 лет назад. Я лучше ему скажу: «Возьми всё, что хочешь, и послушай». Послушай то, что играют сейчас, и используй это, как трамплин для прыжка, но всегда умей выслушать то, откуда это всё пошло.

Было бы неплохо, если б он слушал и другие музыкальные стили. В раннем джазе есть сила бешеного свинга, которая приводит в движение нейроны головного мозга. На свете миллион вещей, которые могут поразить и полностью увлечь вас. Не ходите в магазин только за тем, чтобы купить что-то одно, потому что так вы ничего не добьётесь. Но гитара рядом с вами, возьмите её в руки и посмотрите, сколько всего на ней можно сыграть.

ГИТАРА

Выверка грифа

Когда я рассматриваю гриф гитары, то, прежде всего, оцениваю прямизну или изгиб (рельефность) грифа. Гриф должен быть абсолютно прямым или слегка изогнутым, то есть - рельефным. У Стиви рельефность примерно .012” в районе 7 и 9 лада, далее рельеф сглаживается. У Джеффа грифы прямые, как стрела. Джей Блэк говорит: « Я придал им лёгкую рельефность, но максимум - .007 на седьмом ладу.»

Размер струн

Стиви настраивает гитару на пол-тона ниже и использует струны GHS Nickel Rocker размер 13,15,19 (гладкие), 28,38 и 58. Сегодня Рене подтянул 11 струну до верхней «Ми», чтобы смягчить боль при игре блюзовых бендов. Джефф пользуется исключительно Ernie Ball 09, 11, 16 (гладкие), 26, 36, 46. Оба, Жеофф и Рене меняли струны на каждом выступлении на всех гитарах.

Размер ладов

Чтобы постараться оценить технику, нужно знать размер и форму порожков (металлическая лента, образующая лад). Размер ладов на гитаре «Number One»: 110” в длину и 047” в высоту. Когда гитара была новой, то, возможно, высота ладов составляла .055” в высоту, а порожки были изготовлены из металла Dunlop 6100 или Stewart-MacDonald 150. У Джеффа Бека лады не такие высокие. Как пишет Жеофф Бэнкс: «Джефф придерживался параметров, рекомендованных Custom Shop. (.098”- длина, .050” – высота). Это то, что сейчас называется у Fender “vintage fretwire”, хотя порожки больше, чем порожки, которые ставили в 50-е и в начале 60-х гг.»

Высота струн

Я измерил расстояние между креплением струны и вершиной лада двух «Ми» в двенадцатой позиции. Рене Мартинез говорит: «Я настраивал все гитары Стиви одним образом: 5/64” в квинте и 7/64” в нижней “Ми”. Жеофф Бэнкс: «Честно говоря, я не измеряю высоту, я настраиваю на слух, зная предпочтения Джеффа». Я намерил 3/64” в квинте и 5/64” в нижней «Ми». Позже Джей Блэк признался: «Я натянул струны на 3/64” (вверху) и 4/64” (внизу), но в первом ладу зажал струну, чтобы не обращать особого внимания на порожек.»

Радиус изгиба грифа

Зная радиус грифа, можно правильно отрегулировать высоту и изгиб индивидуальных подставок. У Стиви на “Number One” изгиб немного ровнее, нежели 7-1/4”, радиус vintage. Рене, как минимум два раза переделывал лады на грифе, и в результате гриф на верхних ладах около 9” или 10”. Однако это не было вызвано желанием переделать радиус грифа так, чтобы можно было без помехи играть бенды; просто так получилось. На переделанных «стратах» Джеффа тоже нестандартный радиус грифа. Гриф начинается как обычный “Фендер” – 9-1/2, но по мере возрастания сглаживается. Джей Блэк исправлял их вручную, и, начиная с двенадцатого лада, радиус составляет около 11”.

Индивидуальные подставки (скобы)

Подставки зелёного переделанного «Страта Плюс» Джеффа были подогнаны в Fender Custom Shop под радиус грифа 9-1/2”. На новых скобах Fender есть риска, которая следует за струной и поддерживает её до того момента, пока струна не оторвётся, у самой скобы. И хотя во избежание разрыва струны скобки делаются из специального материала, у Джеффа всё равно сегодня порвались «Ре» и две верхних «Ми».

И это связано, скорее, с его бешеной игрой, чем с качеством подставок. На Number One Стиви часто рвалась верхняя «Ми» и «Си» у основания подставки. Рене показал мне, как рвутся струны и как он пытается с этим бороться. На «Страте винтаж» струна при выходе из блока подставки тремоло входит в прямой контакт с металлом. Струна слегка перегибается и ослабевает. Подтянув винты на скобах, Рене с помощью Dremel Moto-Tool подпилил края прорезей, чтобы сгладить скос. На Number One стоят другие винтажные скобы – родные были давно стёрты – и все они разные, на одних прорези больше, чем на других. Струны верхней «Ми» и «Си» находились в прямом контакте с прорезью, пока не дошли до «точки отрыва» у основания скобы. Во время настройки у основания скобы от трения с металлом возник перегиб струны, и струна порвалась. Рене увеличил прорезь дрелью и отшлифовал неровный металлический край. Потом он каждую струну заключил в кусок пластиковой трубки (электроизолятор) длиной 5/8”, чтобы защитить её от разрыва. Он использовал самую толстую трубку, при этом понимая, что она может войти в отверстия блока тремоло. Но, несмотря на все эти ухищрения, перетянутые струны довольно быстро прорезали пластик (иногда за одно выступление) и снова рвались. Рене хотел даже поставить тефлоновую изоляцию, если бы смог найти кусок подходящего размера.

Порожки

На винтажном грифе Reissue Джеффа стоит стандартный порожек Fender. На трёх переделанных Strat Plus – передвижные порожки Wilkinson, как и на порожках обычных Strats Plus. У Стиви на гитарах “Number One”, “Lenny” и “Charley” стояли порожки, как на стандартном «Фендере», но Рене сделал их из кости. Стиви нравился звук кости, хотя для студии он заказал Рене изготовить порожки из меди для “Scotch” и “Red”.

Регулировка вибрато

На American Standard Tremolo Джеффа расстояние между основанием диска и корпусом гитары 3/16”. На двух концах и в центре блока тремоло встроены три пружины. Эти пружины соединены с тремя центральными скобками на другом конце подставки и натянуты так, чтобы при наибольшем нажиме на рычаг получить такой тон, какой даёт нота, сыгранная изначально в третьем ладу на струне «Ре». Его вибрато Vintage standard крепится на 6 винтах и пяти пружинах. Оно натянуто таким образом, чтобы диск касался корпуса гитары. Расстояние между скобами, держащими пружины, и стенкой резонатора блока тремоло составляет 7/16”.

Рене предпочитает рычаги вибрато Fender из нержавеющей стали, поскольку они долгоиграющие. Он вставляет маленький кусочек хлопчатобумажной ткани в отверстие блока тремоло, чтобы не закручивать рычаг слишком сильно и чтобы он не отвалился, если вдруг сломается. Он настаивает на смазке всех подвижных частей системы вибрато, используя для смазки смесь из графита и смазки (графитовой смазки там, где она необходима). Он смазывает все трущиеся части: винты и диски, скобы и точки их контакта и «отрыва», пружины на блоке и скобах тремоло, порожки и механические оси. (Другие возможные смазки: Vaseline, Magic Guitar Lube, Tef-Lube и пр.).

Высота звукоснимателей

Чтобы провести измерения, я установил на порожках металлический каподастр исключительной точности. Датчики Les Lace Sensor Джеффа обладают небольшим магнитным полем, поэтому их можно разместить непосредственно возле струн; именно так они наиболее чувствительны. Со стороны верхних струн звукосниматели расположены на расстоянии 3/64” от каподастра, со стороны нижних струн звукосниматели его касаются. Звукосниматели Стиви были сильно приподняты. Я замерил расстояние между металлическим каподастром и краем зажимов: со стороны верхних струн звукосниматель на подставке касается каподастра, центральный звукосниматель находится почти на уровне грифа, а звукосниматель на грифе - на расстоянии 1/16”. Со стороны нижних струн звукосниматель на подставке находится на расстоянии – 1/32”, центральный звукосниматель - 1/16” и звукосниматель на грифе - 1/32”.

Механика

Что касается механики, то мы всё рассмотрели, и не нашли ничего особенного. За исключением жёлтого Vintage, на «Стратах» Джеффа используется Sperzel или Schaller с задней блокировкой. На гитарах Стиви стоит оригинальная механика, а струны натянуты на три оборота, чтобы создать наилучший угол по отношению к порожку.

Ну, вот и всё. Чтобы сделать все эти настройки, вам достаточно знать правило 6”, которое повсеместно используется. Не удивляйтесь, если при настройке и игре вам потребуется несколько комплектов струн. Удачи, и от своего имени я искренне благодарю Рене и Жеоффа!