Утром 18 сентября 1970 в номере лондонского отеля Samarkand закончилась земная жизнь величайшего гитариста XX века Джими Хендрикса. Его смерть окружена ореолом загадочных обстоятельств.

1973. Февраль. Лондон. Майк Джеффри принимает в своей квартире Джеймса «Тэппи» Райта, акцент которого безошибочно выдает в нем настоящего «джорди» - так называют уроженцев Ньюкасла и, вообще, всего Тайнсайда. Майк знаком с Джеймсом еще с начала шестидесятых: в ту пору Тэппи работал на Майка, который был владельцем клуба и менеджером The Animals. Уже далеко за полночь, в пепельницах гора окурков, бурбон течет рекой...

Именно Майку принадлежали права на Jimi Plays Berkeley - фильм о концерте Хендрикса, состоявшеюся в мае 1970 на сцене Berkeley Community Center в Сан - Франциско и признанного фанатами одним из лучших в его творческой карьере. После кончины Джимми у Майка возникла идея организовать проказ фильма, который сопровождало бы шоу на сцене. Джеффри разумно предположил, что людей, не сумевших побывать на концертах Джими при его жизни, заинтересует театрализованный пока:! Jimi Plays Berkeley со звуком высокого качества. По словам Тэппи, показ фильма в Великобритании и Европе подтвердил обоснованности расчетов Майка Джеффри - повсюду был невероятны! успех. После этого идея получила дальнейшее развитее: было решено организовать прокат фильма на другом берегу Атлантики.

«Я помню всё так ясно, как будто бы это было вчера», - говорит бывший техник Хендрикса, с которым мы сидим в лондонском клубе Groucho. Он вспоминает детали той самой ночной посиделки с Майком Джеффри, когда тот почти признался ему в убийстве Хендрикса. «Чем дольше мы говорили, - вспоминает Джеймс Тэппи Райт. - тем сия нее Майк волновался. Он был перевозбужден и очень бледен. „У меня не было никакого выбора, я был вынужден пойти на это", - наконец выдавил и: себя он. „Это ты о чем, дружище?", - спросил я Майка. „Разве ты еще не понял, о чем? Не сделай я тогда этого - мне не жить!"».

« Надо сказать, что это лишь подтвердило те подозрения, которые были не только у меня, но и многих людей, окружавших нас, - продолжил Тэппи. - Просто тогда ни у кого не было пи реши мости, ни смелости сказать об этом во всеуслышание.

Я-то уж точно не просил Майка говорить об этом. Он сделал это по своей собственной инициативе. Честно говоря, мне этого совсем не хотелось». Майк сделал несколько намеков, но Тэппи не стал требовать от него детален: «Майк сказал, что у него было несколько друзей - понятия не имею, кто они. Но одно я понял точно: эти парни были законченными негодяями, настоящими головорезами».

«Не знаю, с какой стати он начал рассказывать мне об этом. Хотя хорошо известно, что человека, совершившего преступление, так и подмывает рассказать кому-нибудь о нем - ведь очень трудно носить это в себе. К тому он был во мне абсолютно уверен и полностью доверял. С другой стороны, я знал его как облупленного. Знал, что он способен на многое. Поэтому у меня не было абсолютно никаких оснований не доверять ему».

Всего лишь через месяц после той самой ночной пирушки в его лондонской квартире Майк Джеффри отбыл в мир мной: DC-9 авиакомпании «Иберия», на котором он возвращался с Майорки, столкнулся над Францией с другим самолетом. Спастись не удалось никому. Майк очень боялся летать.он страдал аэрофобией. Обычно он бронировал сразу несколько рейсов и лишь перед самым вылетом, пытаясь ввести судьбу в заблуждение, выбирал один из них. Но 5 марта 1973 судьба оказалась хитрее, а история, которую Майк так и не рассказал до конца, умерла вместе с ним. Тэппи, однако, так и не нашел каких-то убедительных подтверждений того, что сказал Майк: «Те, кто мог иметь к этому какое-то отношение, отошли в сторону. А может быть были уверены в том, что Майк посвятил меня во все детали. Я держал рот на замке и никогда не распространялся об этом. Хотя как-то раз поделился этим со своим близким другом Бобом Ливайном - одним из менеджеров Джими в Нью-Йорке. Тот сказал, чтобы я исчез с глаз и заткнулся».

В конце концов Тэппи вернулся в родные пенаты и стал владельцем клуба. А в начале 80-х, после того, как рок-менеджер Род Вейиберг реформировал Thе Animals, Тэппи вернулся в музыкальный бизнес. «Я попросил об этом Тэппи для того, чтобы он был барьером между Эриком и Часом», - объяснил Род. Из их разговоров о делах минувших дней как-то родилась идея написать книгу. За это дело они и взялись десять лет назад.

Не принято резать курицу, несущую золотые яйца. Что же могло заставить Майка Джеффри лишить себя основного источника дохода - величайшей рок-звезды всего мира? Вернемся в сентябрь 1966. Летом The Animals распались. Басист Час Чандлер, уставший от дорог и гастролей, решил податься в продюсерский бизнес. Началось все с того, что Линда Кит, подруга Кита Ричардса, попросила Часа прослушать одного перспективного молодого гитариста. Прослушав его, Чендлер был немало впечатлен и попытался пристроить парня в группу Джими Хендрикса. Не получилось. Находкой Часа никто не заинтересовался даже на лондонской клубной сцене - удача окончательно отвернулась от него. В этот момент Час сообразил, что ему нужен толковый партнер по бизнесу. Вот тут-то он и обратился к Майку Джеффри, менеджеру The Animals, Никто в группе Майку не доверял - музыкантам было известно, что, провернув хитроумную сделку с налогами в оффшоре, он нагрел их на кругленькую сумму. Естественно, об этом знал и Час. Но Джон Хиллман, юрисконсульт их оффшорной компании на Багамах, называвшейся Yameta, не раз говорил: «The Animals без Майка Джеффри это пустое место. Круглые нули!». У Манка, помимо изобретательности и острого ума, были еще и обширные связи. И теперь Час, привыкший быть на другой стороне, был вынужден перебраться на сторону Майка.

Майк Джеффри родился в южном Лондоне в марте 1933. У него, сына рядовых почтовых служащих, было весьма заурядное образование, но зато великолепные физические данные. В 1951 он был призван в армию СС Величества, а через какое-то время, подписан контракт, Майк подался в профессиональные солдаты и очутился в военной разведке. Не удивительно, что с этого момента информация о его дальнейшей службе становится туманной и расплывчатой. Позже он частенько рассказывал о своих шпионских подвигах в период Суэцкого кризиса в 1956, борьбе с агентами КГБ и тому подобном. Многие из историй этого Остин Пауэрса пятидесятых заливались в уши взятых им под свое крыло молодых музыкантов, чтобы впечатлить их, а заодно и напугать. Однако, его отец Фрэнк как-то рассказывал, что Майк, и в самом деле, бойко лопотал на русском, но о своей службе в разведке дома особо не распространялся.

Есть информация, что его незаурядный коммерческий талант ярко проявился еще на военной службе. Хитроумный Майк ухитрился сделать большие деньги, впаривая солдатам ее Величества, размещенным в Египте, английские газеты не первой свежести. Хорошо известно, что солдату, оторванному от родной земли, любая информация о происходящем дома - бальзам на раны, И вот однажды Майк обнаружил, что в Каире ( куда не могли попасть простые солдаты) продается относительно свежая британская пресса. Нарушая все правила и запреты, Майк пригонял в Каир грузовик, грузил его огромными пачками газет, вез в расположение войск и каким-то непостижимым образом пристраивал товар. Однажды он попался, но, тем не менее, смог откупиться от командиров и продолжил начатое дело уже совместно с ними. В Англию шпион с коммерческим уклоном Майк Джеффри вернуло! далеко не бедным человеком: для начала он получил ученую степень в университете Ньюкасла, а потом, став владельцем клуба, окунулся в бизнес. Что и говорить, к этому времени Майк - сметливый, очаровательный и сексапильный манипулятор - уже хорошо знал, что такое риск, но умел хладнокровно его оценить и, при необходимости, направить в другую сторону.

В октябре 1966 Джими, Ноэль Реддинг и Митч Митчелл подписали с Часом и Майком продюсерский контракт. Это, тем не менее, не помешало Майку подписать 1 декабря того же года личный четырехлетний контракт об управлении группой с одним только Джими. В нем не были упомянуты не только Ноэль и Митч, но и Час. В соответствии с условиям этого контракта Ноэль и Митч становились всего лишь «работниками» и были обязаны беспрекословно исполнять все требования Джими, даже устные. Майк знал, что делал - чем меньше посторонних препятствий, тем большую отдачу приносит бизнес. Но его самым большим достижением стало подписание в январе 1967 контракта с Warner Brothers. Майку удалось выторговать у лейбла 20 тысяч долларов в качестве бонуса для раскрутки дебютного альбома - по тем временам неслыханную для начинающего музыканта сумму. Но и этого ему показалось мало - Майк решил развести лейбл по полной программе: в условиях контракта было записано, что эксклюзивные права На все мастер - диски принадлежат на постоянной основе оффшорной компании Yameta, о чем Warner Brothers впоследствии не единожды пожалели. Это была большая победа Майка Джеффри - прав на мастер-диски не было даже у Beatles и Rolling Stones.

С мощной поддержкой мэйджор-лейбла группа Джими Хендрикса начала свое триумфальное шествие по концертным залам. Как и в свое время Cream, они начали активно пылесосить Соединенные Штаты, проводя там все больше и больше времени. Турне становились все длиннее, гонорары непрерывно росли. С легкой руки Майка политика продвижения группы на музыкальном рынке изменилась коренным образом: он разогнал несметные полчища всевозможных промоутеров, плодившихся со скоростью кроликов. Из них на все Соединенные Штаты он оставил лишь десяток самых толковых, которым выплачивался определенный процент от доходов. Майк, кстати, одним из первых сообразил, какой сумасшедший потенциал содержится в грамотно построенном мерчандайзинге. Результаты не заставили себя ждать - кэш исправно пополнял закрома Experience.

Машина, которую построил Джеффри, поначалу работала без особых проблем на максимальных оборотах. Но в середине 1968 начала давать сбои. Джимми, конечно, понимал, что своими успехами он во многом был обязан Майку и Часу. Тем не менее, Хендрикса стали возмущать настойчивые попытки Часа наложить ограничения на его креативный потенциал. Тихое недовольство Джими переросло в открытый бурный протест во время записи Electric Ladyland ш Record Plant в Нью-Йорке: Хсндрикс хотел уйти от формата трио и настаивал, чтобы в записи диска принимали участие несколько приглашенных музыкантов, чему активно противодействовал Час. Помимо этого Час занимал очень жесткую позицию по отношению к наркотикам, особенно к LSD; его также раздражали толпы труни и всяческих околомузыкальных прилипал, которые, по мнению Часа, только мешали работать. Кончилось все это тем, что прервал свои продюсерские отношения с Джими и вернулся в Англию. Хендрикс был недоволен не только твердолобостью Часа, но также жестким гастрольным прессингом Майка. Джеффри выжимал из группы все соки - музыканты, находившиеся в непрерывном турне, были на грани физического и нервного истощения. Джими также доводили до бешенства нас троения публики, которая только и ждала момента, когда он начнет пинать усилители, крушить о сцену гитару, поджигать занавес. А самым страшным испытанием дли него было однообразие концертного репертуара, повторявшегося изо дня в день, многие недели и месяцы подряд. «Я уже устал быть клоуном», - ворчал Хендрикс.

Дела приняли совсем скверный оборот летом 1969. Качество выступлений группы стало совершенно непредсказуемым: оно полностью зависело оттого, в каком настроении находился Джими. Он то блистал, то, с трудом передвигая пальцы по грифу, вообще не попадал в ноты. Было также заметно, что кошка пробежала между Ноэлем и Митчем, которые не общались друг с другом. После ухода Ноэля в группе появился Билли Кокс, а Джимми, засев в арендованном доме в пригороде Нью-Йорка Шокан, задумался - что делать дальше? Хотя Митч и оставался с ним. тем не менее, Джими стал всерьез думать о ноной Группе, для которой он уже придумал название - Sky Church Music. К тому времени вокруг него уже собралась группа разномастных музыкантов - и профессионалов, и слабеньких люби гелей. С ними он даже сыграл на фестивале в Вудстоке перед самыми упорными зрителями, которых было всего лишь 30 тысяч - это все, что осталось от полумиллионной толпы к утру понедельника. Задумался не только Джимми, но и Майк Джеффри; они купались в славе, но денег не хватало хронически.

Хотя Майку и удавалось заключать очень выгодные контракты с рекорд-компанией, но получить с нее деньги было большой проблемой даже для нега самого: Задолженность лейбла перед группой висела, постоянно увеличиваясь в размерах, месяцы и даже годы. Группа существовала только за счет кэша, стабильным источником поступления которого были гастроли. Они возили с собой многие тысячи наличных долларов - в чемоданах, сумках, даже в полиэтиленовых пакетах. Выступив 18 августа 1969 в Вудстоке. Хендрикс отправился в турне с «Сгу Of Love», которое продолжалось до 25 апреля 1970.

Маличные деньги поступали исправно, но расходы группы росли куда быстрее. Джими совершенно не волновали финансовые проблемы, к примеру, стоимость аренды студии звукозаписи: он, экспериментируя со звуком, находился в ней безвылазно много часов подряд. Аренда студии для записи Electric Lady/and обошлась в 60 тысяч долларов. Музыканты пускали на ветер огромные деньги: шикарные лимузины, роскошные отели, счета за поврежденное гостиничное имущество. У Хендрикса было великое множество друзей, которые, не стесняясь, доили его - Джими не мог им отказать. Он был слеп как летучая мышь, но, тем не менее, очень любил крутые и быстрые тачки. Денег Джими никогда не считал - однажды он купил сразу девять гитар. Майк, в свою очередь, аскетизмом и тягой к экономии тоже никогда не страдал. В музыке он разбирался ни чуть не лучше, чем свинья в цитрусовых культурах. Он усердно лепил имидж человека, от которого исходит угроза - день и ночь ходил в темных очках, любил носить черное длинное пальто. И, в конечном итоге, преуспел в этом - с годами за ним прочно закрепилась репутация человека-угрозы. Он делал все для того, чтобы стать своим парнем в элите американской рок-индустрии, таким, как. к примеру, Альберт Гроссман - в ту пору менеджер Боба Дилана. С другой стороны, близость к Джими и обязанности его менеджера, вынуждали Майка принимать, когда было необходимо, хипповый вид, а также баловаться кислотой. Летом шестьдесят девятого он купил себе дорогой дом в престижном районе Нью-Йорка, а для Джими арендовал дом в Шокане. Нью-Йорк стал местом, где после Майка Джеффри осталась черная финансовая дыра под названием Electric Lady Studios. Он, как известно, был собственником клубов в Англии и Испании, которые пользовались огромным успехом. Вдохновленный этим, Майк принялся уламывать Джими, чтобы тот согласился инвестировать в создание клуба свои средства. С течением времени идея создания клуба претерпела многочисленные мутации и в конечном итоге приняла вид бизнес-плана организации в Нью-Йорке суперсовременной студии звукозаписи. Бизнес-план был хорош во всех отношениях за исключением одного - места положения предполагаемой студии. В своей книге Тэппи писал, что «8-я улица Нью-Йорка расположена в самом центре подконтрольного мафии района города. В нем работали уже четыре итальянских клуба, соответственно, мафиози совсем не были заинтересованы в том, чтобы рок-звезда с такой громкой репутацией, как у Джими, затевала в их вотчине какие-то бизнес-проекты. Мафия не любит лишней шумихи и внимания прессы».

И все же проект был начат. Одна за другой потянулись различные проблемы: то не удавалось получить необходимые для стройки пермиты, то стройплощадку затопило - она была расположена прямо над подземным водяным пластом, залегающим близко к поверхности земли. Расходы были настолько велики, что даже такой прожженный пройдоха, как Майк, оказался в финансовом тупике. Увы. даже огромный займ от Warner's не мог спасти положение: первоначальная стоимость проекта в $500.000 выглядела уже, как минимум, смешной. Загнанный в угол Майк был вынужден пойти на очень опасный шаг - позаимствовать деньги у мафии. Здесь сработали связи Боба Ливайна, который работал еще с Фрэнком Синатрой. Так как он был на короткой ноге с авторитетными людьми Нью-Йорка, его решили привлечь в качестве посредника. Тэппи вспоминает, что в один из дней «отвез его в большой дом с воротами, какие мы при никли видеть в фильмах про гангстеров. Боб попросил меня подождать на улице и вскоре вернулся с большим пакетом». 1 1ри упоминании о мафии большинству людей представляются Марлон Брандо или иная мыловаренная продукция типа клана Сопрано. Многие забывают о том, что мафия реальна, даже, как считается, бессмертна. Эти люди не любят, когда ИМ переходят дорогу и уж тем более - когда не возвращают деньги. К тому времени Майк уже успел с этим столкнуться. Как свидетельствует Джим Мэррон, менеджер студии Electric Lady, Майк сам рассказывал ему, что однажды задолжал мафиози 20 тысяч долларов. Его, вспоминает Джим, уже собирались отправить на тот свет, но Майк успел вернуть деньги.

В довершение ко всем этим бедам в Майка мертвой хваткой вцепилась IRS - федеральная служба по контролю за доходами. Дело в том, что Хендрикс. будучи гражданином США, не имел права платить налоги на Багамах, где была зарегистрирована Yamcta. А вот гражданин Соединенного Королевства Майк Джеффри такое право имел и, уплачивая налоги в оффшорном раю, активно им пользовался. Но и он не мог переводить без санкции IRS деньги со счетов Yamcta на Багамах в США - ни единого цента! А деньги на строительство студии требовались немалые. Что делать? Майк, как и следовало ожидать, воспользовался старым проверенным способом. Боб Лнвайн вспоминает, что Трикси Салливан и Кэти Эберт - финансовые ассистенты Майка постоянно курсировали по марш-ругу Багамы-Ныо-Йорк с грузом наличных долларов, которые прятали везде, где только можно - даже в нижнем белье. IRS настойчиво интересовалась: на какие деньги сооружается Electric Lady? Майку постоянно грозили конфискацией студии, если тот не перейдет на легальное финансирование проекта. Тем не менее, он как-то умудрялся выкручиваться: тактик из него был великолепный, а вот стратег - никакой. Майк жил одним днем и не имел даже малейшего понятия о долгосрочном планировании. Он знал лишь один способ увеличения доходов - выжимать пот из музыкантов!
Манка беспокоило не только ухудшение его отношений с Джими, но страхи по поводу возможной конкуренции со стороны других менеджеров. В музыкальном бизнесе, надо признать, всегда обитало и продолжает обитать большое количество параноиков. Подозрительность в индустрии музыки, увы, норма жизни. Возможно, на характер Майка оказали влияние служба в разведке и участие в холодной войне: его параноидальность выходила за все разумные пределы, была развита куда сильнее, чем у коллег по бизнесу. Будучи верным сыном Британской Империи, он никогда не изменял одному из ее основных политических принципов - разделяй и властвуй!: Помня об этом, он всегда старался столкнуть лбами тех, кто приближался к Джими слишком близко. Именно так он поступил с Часом Чандлсром и работниками Record Plant Эдди Крамером и Гэри Келлгреном. В 1969 паранойя Майка обострилась: он установил «жучки» в офисе Боба Лнвайна, чтобы быть в курсе происходящего там. Ему была необходима информация о внутренних процессах в ближайшем окружении Хендрикса. Другими путями получи ее он не мог: у него, как правило, не складывались отношения с музыкантами.

Майка приводили в бешенство отказы Джими ехать в очередное турне Виновником этого он считал барабанщика Бадди Майлса, с которым у Хендрикса установились дружеские отношения. Страхи Майка стали еще сильнее, когда Джими стал работать с новым продюсером Record Plant Аланом Дугласом. Они познакомились по наводке знаменитой на весь Нью-Йорк групи по имени Девон Уилсон, с которой у Хендрикса были очень близкие отношения. Дуглас был в большей степени джазовым продюсером, очень интересовался книгами и кино. По всей видимости, он был интересен Джими не как продюсер, а как носитель богемного образа жизни, к которому у Хендрикса возникла заметная тяга. Они провели несколько рекорд-сессий, которые не увенчались успехом. Всем, в том числе и Джими, было понятно, что как продюсер Дуглас не годится Майку даже в подметки. В декабре 1969 они расстались. Но Джими, тем не менее, упорно продолжал вынашивать идею формирования новой группы с участием Бадди Майлса и басиста Билли Кокса. В январе 1970, не получив разрешения Майка, они даже сыграли два концерта в Fillmore East, узнав об этом, Майк пришел в ярость, уволил Бадди, и настоял на дальнейшем существовании Experience. Ноэля Реддинга заменил Билли Кокс, забарабань! сел Митч Митчелл и Experience отправились в турне The Cry Of Love. Хотя турне оказалось очень урожайным, долги Майка продолжали расти. Самым важным вопросом этой запутанной истории следует признать следующий: извлекли Майк полис страхования жизни Хендрикса из стопки подписанных его подшефным документов? В 1968, когда Warner Brothers заключали с Джими новый пакет договоров, лейбл настоял, чтобы в этот пакет нс входил страховой полис. Однако, Майк полис все же оформил - Боб Ливайн утверждает, что своими глазами видел его в той стопке среди прочих документов. Ливайн будто бы даже предупредил Джимми, что тот не должен подписывать страховку жизни ни при каких обстоятельствах. Но по словам Гэппи, Джими не придал этому значения и подписал полис.

Внешне отношения Майка и Джими были нормальными -турне все же состоялось. Но на самом деле они ухудшались с каждым днем - Хендрикс не мог простить Майку увольнения Бадди, его бесило вмешательство шефа в креативную составляющую работы группы. Ранее он такого себе никогда не позволял. Все мысли Майка были теперь сосредоточены на 1 декабря 1970 - дне, когда истекал срок действия его контракта с Джими. Он был практически уверен в том, что Хендрикс откажется его пролонгировать.

Electric Lady Studio была уже практически готова. Джими работал в ней уже почти целый месяц. Самое последнее, что ему хотелось в то время - ехать в турне и играть I концерты. Но ехать все же пришлось - ранее был подписан контракт на турне по Европе осенью 1970. Турне не задалось с самого начала - вслед за тусклым и невыразительным выступлением на острове Уайт, последовал провальный концерт в датском городе Орхусе, который прервался всего лишь после двух сыгранных вещей. Третью он сыграть уже не мог: Хендрикса всего трясло от каких-то таблеток, которые он проглотил перед концертом, чтобы улучшить самочувствие. Следующий концерт в Германии был ничуть не лучше.

Майк чувствовал, что время, отведенное ему, истекает. У него накопилось невероятное количество долгов, его не оставляли в покос мафиози и IRS. Он пребывал в полном отчаянии: в Хендрикса были вложены большие деньги, ему принадлежало 50% акций Electric Lady Studio, он владел правами на два фильма Jimi Plays Berkeley и Rainbow Bridge, у него было множество задумок, которые мог реализовать только один человек на свече - Майк Джеффри. Другой вопрос, который мучал его ничуть не меньше: кто же тот негодяй, который метит на его место? Майк почему-то был почти уверен, что это Алан Дуглас, хотя всем посвященным в эти интриги было прекрасно известно, что Алан Майку не ровня. Мысль о том, что, потеряв Джими, он лишится доходов от концертов, сводила Майка с ума. Возможно именно в тот период Майк Джеффри, взявшись за свою страшную арифметику, высчитал, что с экономической точки зрения мертвый Хендрикс все же значительно выгоднее, чем Хендрикс живой. Но кто же реализовал план, разработанный этим злым гением?

О последних часах жизни Джими Хендрикса известно из показаний его подруги, художницы Моники Даипеманн. Выросшая в зажиточной немецкой семье, Моника была подающей надежды фигуристкой, чья спортивная карьера прервалась после серьезной травмы. Она познакомилась с Джими в Германии в начале 1969. Вторая, и последняя, их встреча случилась за несколько дней до смерти великого гитариста - хотя Моника утверждает, что все это время они с Хендриксом постоянно переписывались. Этих писем, кстати, до сих пор никто не видел.

Я разговаривал С Моникой в 1989 году в Сифордс на юге Англии, когда работал над книгой Electric Gypsy. Мы встретились в ее доме, расположен ном на тихой, респектабельной улочке. Когда она открыла дверь, мне показалось, что она ничуть не изменилась с того дня, когда умер Джими: ослепительно яркие светлые волосы, обильный макияж, платье из жатого бархата, нитка бус. Это чувство только усилилось, когда я вошел в дом. Стены были увешаны ее картинами - на каждой из них был Джими Хендрикс. Возникало ощущение, что ты находишься нс в жило доме, а в храме. Моника была открыта и дружелюбна. Своим ровным и спокойным голосом она пересказала мне все то, что уже не раз рассказывала за прошедшие 20 лет следователям и многочисленным журналистам, пытавшимся пролить свет на обстоятельства ухода Джими.

Суть се рассказа заключалась в следующем. В Лондоне для Джими был забронирован номер в отеле « Cumberland », что по соседству с Мраморной аркой, но в нем он так и не появился, а остановился в подвальном номере Моники Даннеманн в отеле «Samarkand» - десяти минутах езды. Во второй половине дня 17 сентября Джими с Моникой отправились в район Бейкер-стрит, где в одной из частных квартир Хендриксу предстояла некая встреча, К половине девятого вечера он вернулись в «Samarkand», где оставались до двух часов ночи. Где-то в начале третьего Джими захотел поехать к Девон Уилсон, которая прилетела в Лондон вместе с Аланом Дугласом и его супругой, и остановилась в квартире, что находилась в районе отеля «Cumberland». По словам Хендрикса, он хотел сообщить вечно ревновавшей его Девон, что помолилась собирается в ближайшее время жениться. Моника отвезла Джими, кула он просил, через полчаса забрала его и к трем утра они вернулись в «Samarkand». Они, вспоминает Даннеманн, долго беседовали, йотом она сделала ему сэндвич, а в 6 утра отправились в постель. Моника выпила снотворное и где-то через час заснула. Джими, по словам Моники, снотворного не принимал и продолжал бодрствовать. Далее Моника рассказала, что проснулась о 10 утра, увидела, что Джими спил и отправилась за сигаретами. Вернувшись через 15 минут, она Заметила, что Хендриксу плохо, попыталась разбудить его, но не смогла.

Поскольку Моника не знала, кто был врачом Джими, она решила позвонить его друзьям, а именно Эрику Бердону, который посоветовал ей немедленно вызвать «скорую». Было 11.18 утра. «Скорая» приехала через девять минут. Ее Шофер , по свидетельству Моники, особо не торопился, более того, мигалка на крыше машины не была Включена. Джими и сопровождавшую его Монику отвезли в госпиталь St Mary Abbott, где через некоторое время ей сообщили, что Хендрикс мертв.

Рассказав все это, Моника уже в который раз заявила, что в смерти Джими виновны врачи, а особенно водитель «скорой», который даже не удосужился уложить пациента на носилки. По ее словам, всю дорогу до госпиталя Хендрикс находился в сидячем положении.

Честно говоря, я прекрасно знал заранее все то, о чем рассказала подруга гитариста, и не собирался задавать ей каких-то вопросов. Но после того, как я побывал в госпитале, вопросы появились. Я внимательно изучил записи в регистрационном журнале приемного покоя госпиталя за 18 сентября 1970, но не нашел упоминания о госпитализированном пациенте Джими Хендрнксе. Тогда я задал этот вопрос Уолтеру Прайсу - санитару Госпиталя, который дежурил в этот день. «Что тут удивительного? Джими не доставляли приемный покой, - ответил тот. - Его отвезли прямиком в морг!».

Надо ли говорить о том, что у меня появились сомнения в правдивости показаний Моники Даннеманн! Нестыковки и несовпадения, в том, что она Каждый раз рассказывала, о каких прежде можно было только догадываться, стали явными. Она, тем не менее, продолжала утверждать, что в се показаниях нет и доли вымысла, и грозила тем, кто поставит под сомнение их правдивость судебным преследованием. В том числе, естественно, и мне.

В своей книге Тэппи вспоминает, - и это подтверждают все. входившие в близкое окружение гениального гитариста - что Джими был очень влюбчив и с регулярной периодичностью встречал «женщин своей мечты», которых тут же начинал осыпать комплиментами и заверениями в вечной, неумирающей любви. Вероятно, в такие моменты Джими был искренен и верил и то, что шептал на ухо очередной «женщине своей мечты». Но после бурного, но непродолжительного романа, вечная любовь, как правило, все же умирала. Так получилось, что Монике выпала доля стать последней «женщиной мечты» Хендрикса и она, по всей видимости, поверила его клятвенным заверениям в любви до гроба и обещаниям купить ей в Англии дом, а потом жениться на ней.

По общему мнению тех, кто хорошо знал Джими, единственной женщиной, которую он искренне любил и о которой искренне заботился, была Кэти Этчингхэм. («Здорово, если бы они были вместе, - говорит Тэппи. - Джими. скорее всего, до сих пор был бы жив».) Джими жил с Кэти в одной квартире вместе с Часом и его супругой еще до того, как стал звездой. В начале 90-х именно Кэти при поддержке Дн, жены Митча Митчелла, инициировала повторное расследование обстоятельств смерти се бывшего возлюбленного.

Самое удивительное во всем этом деле то, что ни шофер «скорой», ни полицейские, которые приняли ВЫЗОВ ПО номеру 999, ни врачи госпиталя St Mary Abbott не были вызваны в полицию для дачи свидетельских показаний. По причинам, известным только ему одному, следователь Гэвин Тарстон постарался закрыть дело о смерти Хендрикса и рекордно короткие сроки. Официальная причина смерти хорошо известна - гитарист будто бы задохнулся от попадания рвотных масс в дыхательные пути и отравления барбитуратами. При этом не было выявлено каких-либо следов насилия. Версию самоубийства полиция также исключила.

Кэти на пару с Ди провели свое собственное расследование. В ходе его раскрылось так мною новых обстоятельств, что шеф криминальной полиции Лондона был вынужден отдать распоряжение о повторном изучении этого дела. Но те, с кем общались Кэти и Ди, либо отказывались иметь дело с полицией, либо отказывались от рассказанного женщинам, меняя свои показания. Дело было вновь закрыто, но сомнения как были, так и остались. Беру на себя смелость предположить, что события развивались следующим образом.

В первой половине дня 17 сентября Джимми с Моникой пробыли в квартире на Бейкер-Отрит значительно дольше, чем она утверждает. Там собралась компания очаровательных молодых женщин, повышенным вниманием которых Джимми буквально наслаждался. По свидетельству хозяина квартиры Филиппа Харви, Джими с Моникой ушли из нее в 22.40. Филипп вспоминает, что выйдя на улицу, Моника пришла в ярость, истошно визжала и закатила своему бойфренду самую настоящую истерику. Затем она отвезла Джимми в другую квартиру, где он пробыл несколько часов. Эта квартира принадлежала Питеру Кэмсрону - бизнесмену, имевшему деловые связи с Track Records. Среди прочих присутствующих там были Девон Уилсон и Алан Дуглас со своей супругой Стеллой. Когда Моника вернулась за Джими, тот попросил Стеллу, чтобы она выставила Монику за дверь. Но та устроила такой скандал, ЧТО Хендрикс был вынужден подчиниться и послушно отправился за Моникой.

Когда Эрик Бердон спросил у Моники, почему она сразу не вызвала скорую, та ответила ему, что сильно (спуталась, дескать, из-за того, что в номере были повсюду разбросаны наркотики. Но, по свидетельству Кэти, в номер, прежде чем приехала «скорая» пришел техник Эрика по имени Icppn Слейтер - он сам рассказал ей об этом. Они с Моникой быстро убрали номер, собрали все наркотики и зарыли их в скверике неподалеку. Пока они занимались этим, приехала «скорая» и обнаружила, что Джими мертв. В комнате в этот момент больше никого нсбыло. Медики пытались реанимировать его, но Джими не подавал признаков жизни - потому «скорая» по дороге в госпиталь совсем не спешила. Спешить было уже некуда, По словам Терри, они с Моникой наблюдали за всем этим с другой стороны улицы. Попытки реанимации были предприняты и в госпитале, но тщетно - Джими был мертв, причем, мертв уже несколько часов.

Стоит отметить, что каждый раз, когда Моника рассказывала свою классическую историю - многие детали менялись: когда они легли спать, когда Моника проснулась, ходила Ли она за сигаретами или нет. Впоследствии выяснилось, что Джими проглотил 9 таблеток сильнодействующего снотворного немецкого производства, что в 18 (!) раз превышало максимально допустимую разовую дозу. Именно эти таблетки убили Джими. Возможно она винила себя в том, что оставила их лежащими на видном месте. А может быть и в том, что довела Хендрикса до такого состояния, что он решил выпить их все сразу и быстро заснуть, чтобы только не слышать ее постоянного нытья.

А возможно она действительно просто испугалась. Что было бы совершенно неудивительно: молодая двадцатидвухлетняя девчонка из благополучной немецкой семьи в чужой стране, дочь весьма консервативного отца. И вдруг ее находят в комнате набитой наркотиками со всемирно известным чернокожим гитаристом!

Проблема Моники была еще и в том, что она, рассказывая о том дне, подчеркивала, что не решилась вызвать «скорую» немедленно. А это дал основание тысячам музыкантов и миллионам поклонников Джими утверждать, что тот умер исключительно по вине Моники.

А где же был все эти дни Майк Джеффри? Известно, что 13 сентября он встречался с Дэнни Хэлнерном в Track Records. И будто бы даже пытался отыскать Джимми, чтобы обсудить с ним некие юридические вопросы. Был ли он в Лондоне после 13 сентября ? «Нет, - утверждают Трикси Салливан и Джим Мэррон. - он был с нами на Майорке, когда из Лондона пришло сообщение о смерти Джимми». Однако, Боб Ливайн придерживается другой точки зрения. В своем интервью писателю Джону МакДсрмотту он поведал, что через неделю после смерти Джими Майк позвонил в нью-йорский офис и усиленно прикидывался, что первый раз слышит о случившемся 18 сентября в Лондоне. « Но я-то знал, что он лжет, - продолжал Боб. - Я сам говорил с людьми, которые видели его на пирушке в Лондоне, которую 17 сентября устроили люди с Track Records. Как раз накануне ухода Джимми!». И кто же был на той пирушке? Если верить Бобу, то те же люди, которые собирались в квартире Питера Кэмерона 17 сентября! А именно - Девон Уилсон, Стела и Алан Дуглас! Не в той ли пирушке участвовал Майк? Если «да», то он покинул се раньше, чем там появился Джими Хеидрикс. Как бы глубоко не копали Кэти и Ди, два важных обстоятельства этого дела до сих пор не нашли своего объяснения.

Первое - почему утром 18 сентября Джими лежал на заправленной кровати полностью одетый? Моника всегда утверждала, что утром они легли в постель. Маловероятно, чтобы перед этим они не сняли с себя одежду, а с кровати покрывала.

Второе - почему шофер «скорой » утверждал, что тело Джими было покрыто рвотными массами? И как объяснить слова доктора Джона Баннистера, готовившего заключение о смерти, что «верхние дыхательные пути, желудок и даже легкие Хендрикса были заполнены огромным количеством красного вина, которое вытекало из них».

Это тем более удивительно, что по данным токсикологическою исследования в крови гитариста содержалась незначительная доза алкоголя, эквивалентная четырем пинтам пива. И еще: Джими всегда плохо переносил алкоголь. Однажды, выпив лишку, он немедленно отключился прямо в гостиничном номере. Удивляет и то, что в номере отеля «Samarkand» ни одной пустой винной бутылки! Откуда в таком случае взялось столько вина?

Заключение о смерти Хендрикса стало большим облегчением как для Warner Brothers, так и для Майка. Если бы в нем шла речь об убийстве, самоубийстве или личной неосторожности погибшего, то страховщики однозначно отказалась бы выплачивать страховку. Менеджер страховой компании, изучавший документы о смерти Джими Хендрикса, как-то честно признался, что искал зацепку для того, чтобы не платить - однако страховая сумма все же была выплачена. Тем не менее, однажды обкуренный Эрик Бердон, начитавшись предсмертных стихов Хендрикса, заявился на телевидение и сказал во всеуслышание, что Джими покончил жизнь самоубийством. На что получил от Warner Brothers жесткое предписание заткнуться и не лезть не в свое дело.

Так или иначе, но уход Джими пошел на руку Майку - он смог рассчитаться с долгами и даже предложил Эллу - отцу Хендрикса, который был единственным наследником состояния сына, почти $250.000 в качестве компенсации за долю Джими в Electric Lady Studios.

После безвременного ухода Джими за ним последовал многие другие из его ближайшего окружения. Девон Уилсон, безуспешно пытавшаяся бороться с пристрастием к героину, в феврале 1971 скончалась при загадочных обстоятельствах в отеле «Chelsea». Майк Джеффри, покинул этот мир в 1973 в возрасте 39 лет. Что касается Ноэля и Митча, то на традиционный вопрос: «Чем вы занимались после Jimi Hendrix Experience?", они давали не менее традиционный ответ «Ничем особенным». При этом стоит отметить, что Митч всегда котировался выше, чем Ноэль, но оба пили горькую, и о них редко кто вспоминал. Ноэль умер в возрасте 57 лет в 2003, Митч продержался до 2009 - ему был 61 год. Часу Чендлеру было тоже 57, когда он скончался от сердечного приступа в июле 1996. Не избежал этой участи и Тони Браун - биограф Хендрикса, которому было чуть за 50.

А что же Моника? Когда ее версия смерти Хендрикса начала стремительно рушиться под грузом вновь открывшихся обстоятельств, г-жа Даннеманн перешла в наступление: начала обвинять всех и вся, в том числе и Кэти Этчингхэм. В ответ на это Кэти удалось добиться решения суда, запрещавшего Монике делать какие-то публичные высказывания в отношении Кэти и результатов ее расследования. Однако Моника нарушила этот запрет, и в апреле 1996 предстала перед судом, который признал ее виновной. Она была приговорена к штрафу в размере 30,000 фунтов стерлингов. Через два дня после объявления приговора она покончила с собой - ее тело было обнаружено в салоне Мерседеса, наполненного выхлопными газами, который стоял в гараж ее дома в Сифорде. Того самого дома, где я семь лет назад я брал у нее интервью. (Предсмертной записки обнаружено не было, что дало некоторым, в частности ее партнеру, гитаристу Ули Джон Роту, основания полагать, что это было убийство).

Вполне возможно, что и поныне здравствует некто, знающий в деталях, что произошло с Джими Хендриксом в период от четырех до восьми утра в четверг 18 сентября 1970 года. Дело закрыто, но преступление не раскрыто. Дело об убийстве не имеет срока давности.