rollingstone.ru

На какое-то время Стивен Тайлер лишается дара речи. Он стоит на самом краю утеса в Лорел-Каньон и с восторгом смотрит на панораму Лос-Анджелеса, простершегося у него под ногами. На горизонте городской пейзаж уступает место горам с белоснежными вершинами. Слева - голубые холмы и предгрозовое небо, на буквы «HOLLYWOOD» уже льется дождь. Ветер треплет волосы Тайлера, пораженного красотой увиденного. Он вдыхает прохладный воздух и продолжает монолог, который длится с тех пор, как Стивен научился говорить - или, как он выражается, с тех пор как «был привит патефонной иглой». «Волшебно, – в восхищении произносит он, указывая на близящуюся бурю. – Голливуд плачет, потому что завтра раздают «Оскаров» - значит, еще один год прошел. Но это и слезы радости, потому что все начнется заново».

Все это Тайлер говорит на полном серьезе, и его пафосом легко заразиться. В последнее время его обуревает мистическое чувство восторга и благодарности, он просто переполнен добротой и сентиментальностью - вот почему работа судьей «American Idol» доставляет ему такое очевидное удовольствие. «Может быть, в восемьдесят лет я уже не буду чародеем и не смогу метать огненные шары, - рассуждает он, идя по холму. - Но сегодня я весь день гуляю, и когда смотрю на часы, вижу только 11:11, 2:22, 3:33, а не какие-то обычные часы и минуты. Это все равно что играть в карты и постоянно безо всяких усилий доставать тузы, тузы, тузы. Что-то такое происходит: вокруг слишком много магии. Может быть, в жизни все случайно, но что-то я в этом сомневаюсь».

Стивен качает головой. «Мне сейчас действительно везет, – говорит он. – Я на вершине мира. Я, разрази меня гром, любимец Голливуда». По его лицу скользит тень. Мы слышим громкий птичий крик. «Сокол, – спокойно произносит Тайлер. – Настоящий, мать его, сокол». Снова волшебство.

Четыре месяца назад лидер Aerosmith перебрался из Бостона в Лос-Анджелес, и шоу «American Idol» изменило его жизнь. Он снял дом в этом легендарном районе – Голливуде: обманчивая красота природы напоминает ему о лесах Нью-Гэмпшира, в котором он проводил лето в детстве, залезая на деревья и снимая шкуры с убитых енотов; история района же напоминает о рок-н-ролле. «Это же здесь The Byrds дописали «Mr. Tambourine Man», – Тайлер показывает на какой-то дом. Правда?»

По утрам Тайлер забирается на эту вершину, чтобы поспарринговать с тренером. Он надевает боксерские перчатки и старается бить как можно сильнее. «Жизнь много раз сваливала меня с ног, – объясняет он. – Поэтому сейчас мне хорошо. Я держусь на ногах. Я учусь давать сдачи». Aerosmith уже десять лет не выпускали пластинок с оригинальным материалом. С 2001 года, когда вышел хит «Jaded» (в клипе снялась, на секундочку, еще 18-летняя тогда Мила Кунис), команду преследовали неприятности. В 2002-м Стивен узнал, что у него гепатит C, и лечение подорвало его иммунную систему; после этого у него диагностировали опухоль мозга – к счастью, диагноз оказался ошибочным, но у него и в самом деле было какое-то серьезное заболевание, какое – он даже не помнит. Начались проблемы с горлом, угрожавшие возможности петь, и пришлось перенести операцию. На очереди оказались ноги – был риск больше никогда не выйти на сцену. Тайлер вновь пристрастился к наркотикам – в основном медикаментам. Один раз он проходил курс детоксикации, дважды оказывался в реабилитационном центре. Во время концерта в Стерджисе, штат Южная Дакота, он во время исполнения «Love Is An Elevator» свалился со сцены на глазах у тысяч зрителей. Коллеги по Aerosmith постоянно угрожали выкинуть его из группы. У него умерла мать. От него ушла жена, с которой он прожил семнадцать лет. Его дети были уверены, что и самому Стивену жить осталось совсем недолго. «Это был кошмар, – вспоминает Тайлер. – У меня была клиническая депрессия».

Но кажется, в последнем реабилитационном центре ему сумели помочь. Сейчас у Стивена постоянная девушка (35-летняя секс-бомба Эрин Брэди, длинноногая и острая на язык брюнетка, раньше работавшая в медиа-конгломерате Clear Channel). Он работает на «American Idol». В конце концов, познав глубину падения, он только больше ценит тот факт, что все еще на вершине. «Когда ты трезвый уже двадцать лет, то забываешь, что такое впервые протрезветь, – замечает Тайлер. – Впервые протрезветь – это почувствовать огонь. Так и в жизни: что такое «да» без «нет»? Что такое зима без весны? Кто не знал морозной зимы и летней жары под сорок градусов – тот и не жил. А у меня все это было!»

На Стивене блестящий кожаный пиджак AllSaints, красно-оранжевая рубашка, расписанная батиком, просторные коричневые кожаные штаны и те же ослепительные кроссовки со стразами, что были на нем вчера на съемках «Idol», – бока на них вырезаны, чтобы больным ногам Тайлера было удобнее. Он ходит быстрой и размашистой походкой, чуть запинаясь. На пальцах длинных рук – массивные перстни. На груди – разные ожерелья, одно из них украшено зубом енота, которого Стивен добыл в восемнадцатилетнем возрасте. При нем по меньшей мере два ножа – один на бедре, другой, побольше, в кармане пиджака. Ему нравятся ножи: «Как любому мальчишке». Сейчас по нему не заметно, что он переживал тяжелые времена: типичный рокер-инопланетянин, не молодой и не старый. Невозможно представить, чтобы Тайлер занимался чем-то другим или осил галстук и короткую стрижку. В любой вселенной певец останется собой. Его будто гуттаперчевое лицо выглядит так, как будто еще не обрело окончательную форму. То же можно сказать и о состоянии души Стивена. «Я фрик по природе, – говорит он. – Просто фрик». У него белоснежные зубы, длинные и густые каштановые волосы, среди которых попадаются любовно осветленные пряди, а еще в них на манер Кита Ричардса вплетена всякая разноцветная всячина (в том числе перья и миниатюрная копия очков Джона Леннона). В начале прошлого года, во время размолвки с Aerosmith, которые после падения Стивена со сцены угрожали заменить его на Ленни Кравитца или Пола Роджерса, Тайлер понял, что ему нужен запасной план. «Я сказал моему менеджеру: «Пошли они в жопу! Поищи мне работу». Так он нашел «American Idol», шоу, которое Стивен видел до этого разве что краем глаза.

Тайлеру далеко до суровости Саймона Кауэла, ведущего нескольких подобных шоу в Великобритании и США. Певца трогают до слез душещипательные истории участников и сами выступления («Это же чувства – а я очень чувствительный. Я поэтому говорю, что я на шестьдесят процентов женщина»), он весьма изобретателен (его фраза на одном из прослушиваний уже стала легендарной: «Тонна адского огня, утка трахает меня!»). Ему как-то удается флиртовать и фамильярничать с молоденькими конкурсантками и при этом не вызывать у зрителей омерзения. Со?своей коллегой по судейской работе Дженнифер Лопес, он кажется, пребывает в мире и согласии, а с Рэнди Джексоном и вовсе подружился.

«Я знал, что он окажется классным: он ведет себя как никто другой, – говорит Джексон. – Он все время говорит ребятам: «Молодец!» – и больше от него ничего не услышишь». Для бренда «Тайлер» год также обещает быть очень удачным. Стивен написал автобиографию под названием «Does The Noise In My Head Bother You?» («Вас беспокоит шум в моей голове?»), которая изобилует историями о пьянстве и дебоширстве совсем не в духе «Idol». Кроме того, Тайлер выпускает свой первый сольный сингл «Feels So Good». «Я так и слышу его из каждой машины», – говорит музыкант, и скорее всего, так и будет. Но больше всего его волнует судьба группы, которую он основал. Особый повод для беспокойства – отношения с гитаристом Джо Перри. В своей книге Тайлер называет Перри «моим вторым я, моим братом-бесом», а их отношения описывает как «выматывающее соревнование, основанное на любви». «О группе он всегда думает в первую очередь, – утверждает Рэнди Джексон. – Я не уверен, знают ли об этом остальные Aerosmith».

Над домом стрекочет вертолет. Тайлер весело смеется. «Это Джо Перри!» Шум удаляется, и Стивен бежит через весь дом к стеклянной стене, маша руками над головой: «Эй, Джо, тебе сюда!» Он хихикает. На самом деле сегодня днем Перри прислал ему ругательное письмо, содержание которого Тайлер не хочет раскрывать. Он еще не успел ему ответить. Несколько недель назад Aerosmith собрались в Лос-Анджелесе, чтобы поработать над демо-треками (среди названий – «Bobbing For Piranha», «Asphalt» и «Legendary Child»), но Тайлер не смог дозвониться до Перри, и запись прошла без него. (Менеджер Перри утверждает, что гитарист просто был занят.) Чуть позже Тайлер ставит мне несколько песен – и это все те же Aerosmith: построенный на риффах рок, соул-баллады с масштабными припевами. Больше напоминает семидесятые, чем девяностые.

Тайлер устремляется в комнату для медитаций. Он проходит по?коридору, где на?стене висят плакат «American Idol», карикатура на Aerosmith и фото Стивена, Джимми Пейджа и Джеффа Бека на Brit Awards 2007 года. Комната очень маленькая, с пушистым кремового цвета ковром, зеркалом во всю стену и двумя кушетками с такой же оранжевой балийской обивкой, как диваны в гостиной. В углу сидят четыре кукольных битла. «Ты медитируешь? – спрашивает Тайлер. – Если сосредоточиться только на своем дыхании, то разум отключается – можно просто взлететь к потолку и вылететь из комнаты через дверь».

Стивен садится на кушетку слева и кладет под спину подушку. «Спину я должен подпирать, потому что за сорок лет работы в группе я себя просто ухайдакал, – поясняет он. – Многие думают: «Он снова подсел на наркотики и попал в рехаб. Но никто не знает почему. А я тебе покажу». Он снимает кожаные сандалии, затем черные носки с сердечками, эластичные бинты, и демонстрирует мне правую ступню.

Такое впечатление, будто весь вред, нанесенный его здоровью, сосредоточились в этой части его тела. Как будто ступня Стивена - это что-то вроде его портрета Дориана Грея. Пальцы изуродованы, деформированы. На это страшно смотреть. «Не хочу, чтобы меня за это жалели – я вполне привык – но вот это у меня вместо ноги», – произносит Тайлер. Это называется неврома Мортона: ее музыкант нажил за годы танцев на сцене в жмущих «битловских» башмаках. Другая ступня у него выглядела не лучше, но после мучительной хирургической операции пришла в норму.

После разгула семидесятых, благодаря которому Тайлер и Перри получили на двоих прозвище «Алкобратья» и около 1980-го пустили свою карьеру под откос, Стивен провел в трезвости двенадцать лет и привел Aerosmith к высотам, которых ранее они еще не достигали. Но примерно в 2002-м он сорвался. Вину он возлагает на свой гепатит и боли в ноге. Забываться ему помогали болеутоляющие и ксанакс, а когда боль в ступне усилилась в 2007-м, Тайлер перешел на большие таблетки ксанакса, которые называл «занзибарами», – он их толок и нюхал. Операция на ноге только усугубила ситуацию. «Я три месяца носил гипс, и мне давали кучу болеутоляющих, – вспоминает музыкант. – Я и так был наркоманом и алкоголиком, а тут мне совсем сорвало башню». На третьем месяце восстановления он начал нюхать оксиконтин. Однажды ночью он принял и дозу кокаина. «Наутро я проснулся и сказал себе: «Матерь Божья, что ж я делаю?» Тогда Тайлер отправился в реабилитационный центр. Вскоре он избавился от зависимости, но ему приходилось терпеть ужасную боль. Он не знал, сможет ли отправиться в новый тур.

В дверь просовывает голову домработница Тайлера: начинается «American Idol». Мы с Эрин Брэди идем в гостиную. Телевизор висит над камином, рядом с картиной, изображающей одетую в мантию темнокожую женщину, которая держит перед лицом маску, а к груди прижимает зажженный светильник. Для Тайлера эта картина, которую он отыскал в Палм-Десерт, олицетворяет puella aeterna - «вечную деву» (эта фраза ему нравится), и то, что художник не вполне удачно написал руки, ему не важно. Картина - неплохой контраст стоящей неподалеку лампе, основание которого – копия автомата АК-47. На обивке дивана – вновь то ли индийский, то ли балийский узор: когда Тайлер и Брэди сюда переехали, они сначала купили кучу мебели, а потом озаботились обивкой. На?дорожке стоит мотоцикл, спроектированный самим музыкантом; на его номерном знаке - надпись «boo-yah». Рядом – Mercedes; на номерном знаке – надпись «oh yeah» и изображения пулевых отверстий.

На следующий день Тайлер сидит в трейлере «Idol» на студийной парковке в Западном Голливуде. Над его кожей и волосами трудятся гример и стилист: Стивена обрабатывают как винтажный автомобиль. В iPod играет ранний Стиви Уандер, а по телевизору без звука идет прямой эфир прослушиваний. Тайлер готовится к?первому выпуску со зрителями в студии (в отличие от последующих эпизодов, это будет «живая запись»). Но он все равно желает говорить об Aerosmith. «Хочу ли я как следует показать группе? Да, хочу! Я не могу больше быть заложником. Я буду заложником у самого себя. Группа не может меня выкинуть». На самом деле это не первая работа Тайлера вне Aerosmith. «Перед тобой парень, игравший с Led Zeppelin», – с мальчишеской гордостью произносит он. В сентябре 2008-го Тайлер летал в Лондон. Он попал на репетиционную базу, где его ждали Джимми Пейдж, Джон Пол Джонс и Джейсон Бонэм. За несколько месяцев до этого ему позвонили и рассказали, что намечается концерт: Пейдж и Джефф Бек думали о воссоединении The Yardbirds и искали вокалиста. Из этого ничего не вышло, но когда Роберт Плант отказался вновь играть с Led Zeppelin, Пейдж предложил Тайлеру новый проект. Он сделал правильный выбор: Тайлер отлично им подходил. Он поет фрагмент из «Immigrant Song» – так, наверное, не сможет спеть даже нынешний Плант. «Их никто не поет так, как я, кроме Роберта. Я их просто уделаю», – самодовольно сообщает Тайлер. Предполагалось сыграть несколько концертов и, может быть, записать новые песни – не под именем Led Zeppelin. «Но я решил: «Конечно, я зол на моих ребят, но не настолько же». Через две недели я позвонил Джимми и сказал: «Вы – классическая группа, как и мы. Я просто не могу так поступить с моими ребятами, да и с Робертом тоже». К тому же я не мог позволить себе отдать этому целый год. Что бы там ни думали Aerosmith, я бы никогда не ушел от них ради Led Zeppelin».

Ассистент Тайлера и его личный стилист, убранный в перья и напоминающий Дракулу-хипстера, поторапливают певца. «Постойте, ребята, мне еще нужно кое-что сделать. А именно – надеть штаны, окей? Надеть штаны, да!» Извинившись, он выходит из трейлера. Его сопровождает шкафоподобный охранник. Тайлер направляется в похожую на ангар студию, где три месяца будет сниматься «Idol».

Перед началом шоу Райан Сикрест дарит Стивену картонный логотип «American Idol» на палке: таким изображением во время эфира закрывали рот Тайлера, когда он ругался. Музыкант вступает в игру и подносит логотип к губам, но кажется, ему это не особенно нравится. Продюсер просит зрителей изобразить истерический хохот: идея в том, чтобы «запикивать» ругань и тут же показывать в кадре смеющуюся аудиторию и Тайлера с картонкой на палке: дескать, рокер вышел из повиновения и начал напропалую материться. «Все это меня несколько утомляло», - признается позже Тайлер. Следующие несколько недель на съемках он держится натянуто. Продюсер надеется, что Стивен расслабится.

Оказавшись в Лорел-Каньон, Тайлер снова становится собой: он поет йодлем, затем выпевает бессмысленные сочетания слогов, чтобы услышать эхо среди холмов, затем - во все горло – песни The Beatles, The Byrds и Aerosmith, под конец неплохо подражает птичьему свисту. «Признайся, – говорит он, – что, несмотря на все мои закидоны, тебе нечасто приходилось встречать таких интересных чуваков, как я». Почти каждый автомобиль, который мы встречаем, останавливается, и водители, опустив стекло, сообщают Тайлеру, как он хорош в «American Idol». Я спрашиваю, не боится ли он, что его начнут слишком сильно любить, что он будет вести слишком размеренную жизнь и станет карикатурой на самого себя, вроде той, в которую превратился Оззи Осборн, когда снималась «Семейка Осборнов». Стивен думает, что ответить, и тут рядом опять останавливается машина. Выходит пара и спрашивает, нельзя ли с ним сфотографироваться. Я делаю снимок, а Тайлер тем временем обсуждает заданный мной вопрос со своими поклонниками. «Этот парень боится, что «Idol» плохо скажется на моей музыке, а я ответил ему: «Да, я об этом думал». Никто не хочет видеть, как Адам Уэст на коленях молится в церкви - все хотят видеть зловещего Бэтмена. Никто не хочет видеть Мика Джаггера в индийском детском доме - все хотят, чтобы он выходил на сцену и пел: «Please allow me to introduce myself...».

Пара благодарит Стивена, не вполне улавливая нить его рассуждений. Когда они уезжают, Тайлер продолжает: «Кем бы я ни был по моему или по твоему мнению, может быть, я совсем другой парень». Я вспоминаю предыдущий день, когда музыкант спросил меня, слышал ли я ангельски прекрасную балладу «The Sun», которую он записал со своей доаэросмитовской группой Chain Reaction. «Послушай и ответь, прячусь ли я в рок-н-ролле, или я – сам рок, который прячется в музыке? Кто я – законспирированный безумец, который хорошо управляется с картами? Достаточно ли я умен, чтобы играть и за тех, и за этих?»

Тайлер смотрит прямо на солнце. «Солнце светит через грозовые тучи, которые вышли прямо из океана и идут на нас от чертова острова под названием Кауаи - это вон там, на Гавайях», - он показывает куда-то на запад. Тайлер любит Гавайи, только что он отметил на Мауи свой день рождения. «Тут где-то жил Тодд Рандгрен – а потом свалил на Гавайи в компании двух влюбленных друг в дружку девчонок. Умный человек. И мне бы так поступить». Он смеется.

В одном реабилитационном центре, где Стивен не лечился от наркозависимости, а разбирался в своих запутанных отношениях с остальными участниками Aerosmith, доктора было отнесли его к пациентам с «сексуальными проблемами». Но он уверен, что его многочисленные связи, в том числе гастрольные интрижки, которые разбили его последний брак, – просто результат того, что у него больше возможностей, чем у других мужчин. «Я мог и не быть таким, – говорит музыкант. – Но я этот шанс просрал. Когда вокруг соблазны, когда ты медведь и тебе не велят есть мед, но вокруг снуют пчелы, поневоле запустишь в мед язык. Знаешь, я был на этих занятиях по «сексуальным проблемам», и рядом со мной сидела женщина, которая получила ожоги третьей степени от вибраторов, кресел для сексуальных утех и всякой всячины, которую она в себя совала, и еще сидели парни, которые обнажались перед детьми в школах. И я подумал: «Я не должен здесь быть!» Я хочу сидеть между тремя женщинами, а не здесь, пристегнутым к мочеприемнику».

Не следует забывать, что при всей разнузданности Тайлеру уже шестьдесят три года, хотя он терпеть не может, когда журналисты об этом говорят. О том, что он смертен, Стивен много не думает. «Я попаду в рай, врата откроются, и Бог мне скажет: «Знаешь, я под твою музыку изгнал Вельзевула». Но он часто представляет себе саму смерть: «У меня очень живое воображение. Я могу представить себе, как меня зарезали ножом, или как я вынимаю из себя стрелу, или как мне выпустили кишки, или - в последнее время - как я лежу в кровати, а меня окружают мои дети - так умерла моя мама. И как они надеются, что не перекормили меня таблетками, когда я делаю вот так...» – Тайлер высовывает язык и изображает удушье. «Но вообще мне в жизни так везет, что, наверное, я спокойно умру во сне. Благодарю Тебя, Иисус».

Мы проходим мимо старого бунгало, одного из немногих скромных жилищ в этом районе. За забором бешено лает собачья свора. Тайлер подходит к дому – собаки надрываются. Из дома выходит средних лет блондинка в розовом халате. У нее усталый вид, и она немного напугана: Стивена она не узнает. «Я просто иду мимо, у меня интервью. У вас чудесные собаки, – успокаивает ее музыкант. – У меня у самого шпиц». Она щурится, перегнувшись через забор с цветочными горшками. «А как вас зовут?» – «Я играю в рок-группе Aerosmith, – отвечает он, подходя ближе. – Меня зовут Стивен Тайлер». У женщины отвисает челюсть, она смотрит на него во все глаза. Она живет в Лорел-Каньон уже тридцать пять лет, а вчера ее мужа увезли в больницу с сердечным приступом. «Я не достойна, – говорит она. – Я люблю вашу музыку. Вы просто ангел. Мне кажется, вас сюда привел Бог. Мне шестьдесят один год, но вы выглядите гораздо лучше, чем я». У Тайлера, кажется, глаза на мокром месте. Он подходит к забору вплотную и берет женщину за руки. «Знаете что, – произносит он. – Ваш муж скоро поправится». Она улыбается. «Буду теперь смотреть «American Idol». Тайлер вздрагивает и отвечает не раздумывая: «Нет, не смотрите». Он с трудом перекрикивает собак, которые уже прыгают у его ног. «Любите музыку. А шоу не смотрите».

Автор текста: Брайан Хайат