medved-magazine

Петр Мамонов за последние 25 лет прошел путь от рокера-беспредельщика, который пил, курил, безобразничал с девушками и гастролировал по обоим побережьям Штатов – до православного отшельника, который без прикрас рассказывает о своей борьбе с бесами, страстно проповедует и обличает пороки.

Про уход от московской суеты и переезд в деревню мы писали давно, сразу, как это случилось («Медведь» №13, 1996).

Теперь после успеха «Острова» Петр Николаевич Мамонов утвердился в статусе кинозвезды. И засиял в новом свете. Казалось бы, настало время для нового интервью. Однако, поговорив с Мамоновым, мы пришли к выводу, что смысла в интервью нет. В самом деле, зачем – если старое он вспоминать не хочет, а если о чем и говорит, то только в жанре проповеди... И тем не менее пора освежить в памяти личность и творческий его путь.

От первого лица . В жанре проповеди

«Я посредством даденного мне Господом таланта рассказываю вам дни моей жизни, как у меня душа живет, что у нее больно, что ей кажется, она устроилась, хотя на следующий день все сыпется, как дела вот лично, конкретно со мной», - вот приблизительно в таких терминах он говорит теперь с публикой.

Очень симпатично то, что Мамонов проявляет максимальную искренность. Он смело рассказывает про свои дурацкие поступки, про пьянство и наркотики, про то, как срывался, бросив пить, про всякие свои слабости и сомнения. Мне кажется, ему, старому рокеру, просто смешна мысль о том, что он мог бы для публики приукрашать себя. Да зачем это, когда он теперь только перед Богом отчитывается? Бог и так все видит, а на читателей русской прессы глупо оглядываться.

В итоге выходит так, что Мамонову веришь.

«Я рос на Большом Каретном, и у нас было принято в начале 1960-х - выходили во двор ребята лет по 20 вечером, стояли, курили – и разговор часа на два. И вот в том числе, наверное, Высоцкий там стоял, он как раз в те годы там жил.

Я эмоциональный человек, я с 13 лет начал пить – портвейн и все это прочее. Я в ужасе: на что я потратил собственную жизнь, на какую ерунду я истратил свою жизнь – на эти все песни, пьянки, гулянки, беготню постоянную по домам, флэтам. Мы же по улице Горького как: выходишь утром в 11 на «Пушку», до «Трубы» вниз – вверх, и так до 11-ти вечера. И все было интересно, все было весело, (всего) хватало. Друзей встретишь, там по 20 нааскаешь на портвейн... было модно, драться там... Бывает, ходишь похмельный, без копейки денег – что хорошего? Пить – это очень тяжело, большая воля нужна. Намного легче не пить. Пить – это очень мужская, строгая вещь.

Каждый день праздничек себе устраивал – то стаканчик, то косячок. Обкуривался, опивался. Ни фига не вышло. Кайфы не помогли. В 45 лет, когда все кайфы надоели, уперся в стенку своим щенячьим носом. В пустоту. Оказался в полном тупике, мне стало незачем жить. Я весь себя испил, у меня душа, как губка дырявая... Любимые работа, жена, дети надоели. Господь все подал щедрою рукой. И талант, и материальное благополучие, и семью прекрасную, а ничего не надо, хоть в петлю лезь.

А у меня есть двоюродный брат – строитель. Как раз тогда он строил поселочек людям, которых уважал. Лене Филатову и другим. И брат сказал мне: «Петь, возьми участочек». А я всю жизнь в городе – зачем мне участок? Он говорит: «Ты хоть приедь, посмотри». Я приехал, увидел эту неописуемую красоту, эти сосны, речечку и говорю: «Вот, я здесь и останусь».

Никуда я не стремился... Вдруг меня Господь сюда в деревню поселил. Под Москвой. Я приехал гордый такой, крутой. Пальцы оттопыривал... внутренне, конечно. И отгрохал дом 13 на 15 метров в фундаменте. И пришлось строить его двухэтажным. Громадный - 600 кв. м. Такой мавзолей построил. И я думаю: «Ну и че? Че я, сумасшедший, чтобы жить в таком доме?» Пожинаю плоды греха. Детям это не надо. Теперь буду делиться, звать людей обездоленных. Одному мне, дураку, такая махина не нужна. Мне самому ничего не надо.

Стал думать, для чего вообще жить, для чего мне эти отпущенные 70 или сколько там лет жизни. А прапрадед мой был протоиереем собора Василия Блаженного. Дай, думаю, куплю молитвословчик – посмотрю, о чем они там молятся. Читал поначалу с ужасом и с неким удивлением. Даже стал отмечать молитвы, с которыми я согласен и с которыми не согласен. Уже не помню, почему – что-то мне казалось очень высокопарным или не подходило в тот момент моему сердцу. Потом это все прошло, и я понял: все, что мне надо, все там есть. Стал в храм ходить. Деревенские спрашивают: «Ты че, Петро, в церковь зачастил?», а я им: «Ты пивко любишь попить, с мужиками в пивной целый день простоять?» – «Люблю». – «А я в церковь люблю ходить». Это было начало, а настоящая встреча с Богом произошла не так давно... Я не мог выбраться из одного греха. Никак не мог. И вот утром на Сретение встал и вдруг почувствовал, что Господь залил мое сердце любовью и обезоружил меня.

Вера вдруг пришла – как обухом. Смысл появился: вечная жизнь и счастье всегда. Мне даже рай приснился! И знаешь, что я понял? Рай - это так, как каждый хочет.

«Ящик» выбросил в окно. Читаю труды святых отцов, Библию, стараюсь жить по божьим законам. Тяжело. Иногда так колбасит. Чувствую, как мои предки в эти минуты меня из ада за уши тянут. Они у меня капелланами были в армии.

Соблазна кругом очень много. Видишь голую бабу – соблазняешься. Отведи глаза, берегись, стой на стреме. Я держал Рождественский пост и за два дня до Рождества расслабился на пять минут: дай, думаю, пивка – и выпил двадцать бутылок. Согрешил. Лукавый силен.

Бог нам деньги придумал по нашей немощи, чтобы мы делились ими. А мы что делаем? Он украл, и он украл. А этот – не успел. Не хватило. Сколько можно копить? Кому все это достанется? Может быть, нам совсем немного осталось? Над собой работай, злобу уменьшай.

Если вера есть, как ни хочется сесть, все уступишь старухе место. Вот тебе и все христианство. Посуду помой вне очереди. Христианский поступок? Христианский. Ведро вынеси. Ну не настаивай на своем.

Когда Господь въезжал в Иерусалим на ослице, бросали цветы, ветви пальмовые и кричали приветствия. Ослица была в полной уверенности, что ей кричат. Так и мы – ослицы, на которых едет Господь.

Куда мы все лезем? Все Бога хотим за яйца ухватить. А жизнь... Встал утром, чашечку себе, детям сготовил, отлично, дрова, смотришь – пора обедать. Вот она жизнь на самом деле, и древние это понимали. Как один говорил: "Если бы они видели, какую я вырастил капусту!"

...Если бы мы были мудры, то копали бы огород и готовили еду: я, Черномырдин, Ельцин. Я живу самой «продвинутой» жизнью: у меня настоящий рубленый дом, сам дрова рублю, баню топлю.

(Говорят, что) в деревне общаться не с кем, потому что пьяницы кругом, но я отвечу: а я кто такой? Я и есть алкаш, самый натуральный. И там все мои родные. Ведь не важно, какой ты. Важно – что у тебя внутри. Вот человек на 25-градусном морозе ремонтирует мне машину («мерседес-126», очень его люблю!). И я говорю ему: «На, Вадик, 200 рублей за то, что ты мерз». А он: «Петро, ты че?! Полтинник давай!» Так лучше я с таким пьяным буду дружить, чем с тем, кто скажет: «Але! Ты че мне мало дал?!»

«Я в соседней деревне смотрю, там бритые эти, с цепями, и думаю: «какие козлы», а они вдруг: «Здравствуйте, Петр Николаевич». Оказалось, это мои знакомые, дома у меня были. Вот как меня Господь учит. Мы уже ненавидим, а подходим ближе – это друг, брат твой».
«Я в провинции живу и совершенно не разделяю распространенного взгляда, что все плохо и все воруют. Народ заинтересован в работе, бросает пить. До 10 часов вечера трудятся на своей земле. Домики все покрыты, во дворе по два автомобиля. Вот стада племенные из Голландии привезли. Как не радоваться? Или вот про молодежь всякое говорят, а встречаюсь с молодыми людьми и вижу, что им не нужна ни порнуха, ни уродская реклама.

Народ трудится. Встает до зари. Вот я – от этих депутат. Для них работаю.

Выгодно делать добрые дела. Если бы каждый, вместо того чтобы орать «как можно так жить», взял бы сироту с Казанского вокзала (вон их тысячи), то столько в душу бы получил. В изумлении будешь пребывать, сколько добра тебе за это Господь даст. Это трудно. Потому что этот беспризорник и матом ругается в 8 лет, и курит, и клей нюхает. И вообще шальной. С ним надо заниматься, ставить его голову на место. Это тяжелый труд, но он самый важный.

Или – Чечня. Мысль об этом просто зудела: может, надо поехать за ранеными ухаживать? Просто замучился! Иду к батюшке, а он говорит: «Война – дело военных. Ваше место – трудиться на вашем месте». И – тяжести как не бывало!

Все беды ведь потому, что люди, которые начитались книг всяких (и я, в том числе, грешил этим) начинают считать себя мудрыми, толкают речи о Боге, поучают. А вечером глядишь: с бутылкой пива сидит! Я считаю: не лезь к другим, не тащи никого в храм креститься, не обращай никого в свою веру. Сиди и молчи. Если надо будет, они увидят...

Как-то мне делали тяжелую операцию и три дня кололи морфий. Ни до, ни после я не пробовал его, но тогда ощутил, как от него может быть хорошо. Тебе просто хорошо. Рай на земле. Иногда бывают «форточки» – прет так, что никакой морфий не нужен! Ты просто сидишь на диване и три часа подряд тащишься! Носик не вверх задрал, а вниз опустил. И Господь говорит: «На тебе, Петенька, за это мир в душу». Но подобное очень редко случается. Наверное, за 6 лет было дней десять таких, когда на меня так хорошо накатывало. Однако ведь были! Видимо это мне награда (за то), что я сумел уйти от другой жизни. Это Господь показывает, как может быть всегда.

Лежишь вечером и думаешь: «Чо тебе так хорошо? Чо тебя тащит так? Вроде и не пил. Почему комфортно на душе? А... Сегодня бабке сумку помог – три ступеньки...»

Все говорят: Пушкин, Пушкин... А покажите мне мать, которая хотела бы, чтобы ее сын прожил жизнь так, как прожил ее Пушкин. Гением своим, что от Бога, он хорошо распорядился. А вот жизнью...

Искусство – и это совершенно четко доказано – людей не меняет. Если бы меняло, то мы давно бы в раю жили! Сколько написано прекрасного: и Шекспир, и Пушкин, и Байрон, и Гоголь – все, что хочешь! Ан нет...

Я – всего лишь приемник. Если приемник «Грюндиг», то прием чище.

Вот я в церкви уже десять лет, по церковным меркам это немного, это нулевой класс. И сейчас, после этих десяти лет веры, я что-то начинаю понимать и делать. Думал поначалу: я – Мамонов, я такой крутой, я все, что в церкви происходит, за два года пойму! Да я священником могу стать, как Охлобыстин! Нет, не получится так скоро.

Знаете, как раньше описывали зарождение жемчуга? Это когда устрица открывается и на нее падает лучик света. Максимум, чего я пока достиг, – что иногда я чувствую себя такой вот устрицей. А будет ли жемчуг – Бог весть...»

Житие свое Мамонов излагает в соответствии с законами жанра, основная тема - что прошлое-де было ошибкой.

Многое просто пропускает: как например важное, сильное, поворотное событие в своей жизни, которое случилось в 70-е. Его старый друг Липницкий, которого, правда, при этом не случилось, но разговоров-то было сколько между ними и про это тоже, излагает дело так:

– Наши, они были пьяные, подрались с двумя блатными, и от одного Мамонов получил заточку (из напильника) под сердце. (Как в кино, где играл его сосед по Большому Каретному Владимир Семеныч. – И.С.) Но в кураже наши стали их добивать, загнали в троллейбус, а когда выскочили из него – Петр рухнул. В Склифе, где я его навещал, он стал похож на пришельца с того света. Он кардинально изменился. В нем появилась глубина. Больше он уже не дрался. Видно, в реанимации ему кто-то что-то очень важное нашептал. Самое главное... Тогда он, может, получил свой главный урок в жизни.

Отсюда можно многие картинки в его будущей жизни подсветить.

А еще Мамонов этак легко, скороговоркой пробегает всю яркую и практически невероятную историю громкой группы «Звуки Му»! Которая гремела по-взрослому! Это были наши русские настоящие рокеры, в полный рост. Первое же публичное выступление группы, к которому готовились год (!) и которое прошло всего-навсего в школе, стало сенсационным. Потому что в зале собрались сливки со сливок: «Машина Времени», «Браво» и сам Цой. Гости тут же и выступили. Ничего себе школьный концертик...

Пошло, поехало. Тыщи людей ломились на концерты «Звуков». Худой, молоденький, свежий еще Петя, еще не Петр Николаевич нисколько, выходил на сцену с гитарой, в пиджаке на голое тело, а то и вовсе с голым торсом. Он исполнял свои странные мелодии, пел жесткие песни, что твой Том Уэйтс (их не зря сравнивают), выделывал твист, исполнял серьезный припадок – вращал глазами, пускал слюни и пену. Когда с усами, он был вылитый Фредди Меркюри, а сбреет усы – так сразу что твой Ваня Охлобыстин. А чуть отпустит бороду – пожалуйте, писаный апостол с виду...

Знаменитое сценическое безумие Мамонова, кстати, было контролируемое, дозированное.

Воспоминания одного очевидца:

– У него медленно вытекает слюна между зубов – и течет куда-то на пол. А потом, после полного безумия, он совершенно спокойно говорит: «Обратите внимание: пол вам не испортил, здесь лежала программа концерта. Все отрепетировано!»

И другого: «Петр оказался крайне буйным, эпилептичным шоуменом. Мамонов представлял самого себя, но немного в гиперболизированном виде: смесь уличного шута, галантного подонка и беспамятно горького пьяницы. Он становился в парадные позы и неожиданно падал, имитировал лунатизм и пускал пену изо рта, совершал недвусмысленные сексуальные движения и вдруг преображался в грустного и серьезного мужчину. Блестящий, безупречный актер!»

Зачем это все? А вот зачем, тут слова самого Мамонова: «На сцене у меня мрачный образ человека больного, нездорового. И (зрителям) надо думать, почему он заболел? Мысли о причинах болезни, почему он стал таким».

Что он имел в виду, советскую власть, что ли, и дулю в кармане?..

И подробней о том же:

– Творчество, не творчество... Но вот идет по улице человек и пивка ему хочется, да нельзя, будет пахнуть, и с женой у него чего-то... И ботинки он купил немецкие зря за 2500 немецкие, а они протекают. Ребенок двойку принес, а мы пойдем с ребятами пиво пить. Вот сколько мыслей пролетает за секунду. Представьте, что он сразу начнет все осуществлять. Он же как сумасшедший будет, правда? Вот я на сцене этим занят.

Рядом с Мамоновым бас-гитара – Саша Липницкий, это в его квартире и у него на даче на Николиной они собирались и пели. Он – вылитый Карл Маркс в молодости, красивый и значительный, на вид очень погруженный в процесс, с длинной черной бородой Карабаса Барабаса и соответствующим хайром, он выглядел неподдельным западным рокером. Музыка вообще и карьера музыканта в частности, эти вещи настолько его занимали, что он распродал тогда свою довольно богатую коллекцию икон, и на вырученные деньги группа жила и содержала семьи.

А вот великий клавишник Павел Хотин, с виду отличник. Он пошел в группу после того как впервые увидел Мамонова на сцене и услышал о нем такой отзыв:

– Он пахнет весельем и большими деньгами.

Веселья было много, с деньгами похуже. Примечательно, что у самого Хотина, он потом признался, исполнение Мамонова «вызвало отвращение». Петя в тот памятный вечер «был пьяный, пускающий слюни под гитару». Но, как ни странно, именно это Хотина и привлекло! Каким-то необъяснимым образом он от этого отвращения перешел к мысли о сверхзадаче – что-то из этого сделать.

Хорош был и легендарный Александр «Фагот» Александров, который, когда начался успех, вдруг куда-то пропал; ему стало скучно после того как все получилось, а эксплуатация удачного приема его не интересовала.

А еще в группе был сводный брат Пети, Алексей Бортничук. Он тоже давно сбежал из Москвы, живет в избе на Валдае, он тихий теперь и как бы сильно озадаченный. Он говорит сейчас, после всего, с какой-то опаской:

– Рок-н-ролл – это образ жизни очень разрушительный для человека. Так он придуман, иначе не будет никакого рок-н-ролла. Если люди не пьют, а ходят в фитнес – они не могут играть рок-н-ролл, а только попсу. Потому что рок-н-ролл – это самоубийство. Мы не знали, что такое жить по трезвяку... У нас есть только опыт жизни в кайфе. Наркотики... Я заигрался во всю эту историю... Я этого испугался. Я самоубийцей быть не хочу...

Петр Мамонов Все говорят: Пушкин, Пушкин... А покажите мне мать, которая хотела бы, чтобы ее сын прожил жизнь так, как прожил ее Пушкин. Гением своим, что от бога, он хорошо распорядился. А вот жизнью...

Журнал «Медведь» №9/13, 1996 год, мы приехали к Мамонову вскоре после того, как он ушел в затвор

На ударных выступал сам Африка (Сергей Бугаев), он про «Звуки Му» сразу понял, что это – «новое поколение поэтов, которые используют музыкальные инструменты». Он и годы спустя не мог спокойно говорить про неповторимый ломаный ритм Мамонова, ну «ни у кого не было такого невероятного чувства ритма! Созвучен ритму вселенной и ритму Бога, как считали суфии, это Африка. Петя человек откровения. У него бескомпромиссность. Это особенно ценится. Оно иногда людей приводило в тюрьму или на виселицу. Гораздо реже к славе и популярности...»

Но трезвости Африка не терял, он понимал, что «круг ценителей «Звуков Му» ограничен. Он не мог зажигать многомиллионную аудиторию, в отличие от Цоя». Ну да и что с того?

С 1985-го у них начались концерты, в основном квартирники. С 1986-го – гастроли по всей стране, от Москвы до самых до окраин, вплоть до Якутии и Владивостока, – куда ж, казалось бы, дальше. Первый магнитоальбом в 1988-м записан на даче Александра Липницкого - сколько ж он сделал для «Звуков»! – на Николиной Горе.

Вот типичный случай из гастрольных будней, дело было в Свердловске:

– Петька (Мамонов П.Н.) был очень зол, что остались без гитариста: тот пьян, – лежит тело практически бездыханное. Мамонов со сцены говорит: «Не буду играть, пока мне не выдадут ту суку, которая налила брату спирта!» А в зале думают, что это розыгрыш, смеются... Ладно, играем без гитариста. Потом через какое-то время оглядываемся – а там проспавшийся Лелик... – и заиграл безумное соло, концерт удался на 200 процентов...

Смешно.

Вот так протекала их гастрольная жизнь.

А потом им повезло по-крупному. В 1988-м в Россию прилетел знаменитый английский музыкант и продюсер Брайан Ино, тот самый, который работал с Дэвидом Боуи, TALKING HEADS, ROXY MUSIC и U2. Он начал смотреть русских музыкантов. В общем, серьезный авторитет. Смотрел, смотрел... Скучал... И тут наш первый эксперт Троицкий познакомил его с Мамоновым.

Артем про это вспоминает и сегодня с горящими глазами:

– Видимо, он услышал и увидел что-то такое, чего не видел и не слышал никогда. Музыка группы произвела на него несколько меньшее впечатление, чем собственно личность и визуально энергетическое тело Петра Мамонова. То, что его по-настоящему вставило – это Петя, эта его русская народная скоморошья галлюциногенная история, которой ни у одного западного артиста не найти. В этом есть что-то очень древнее, страшное, языческое и средневековое. Ино вцепился в «Звуки Му», он хотел с ними работать.

Короче, этот Ино спродюсировал в Англии выпуск альбома "Zvuki mu". Диск записывали на Оксфорд-стрит, в студии самого Джорджа Мартина – продюсера Битлз. За первые 3 недели только в Англии и США было продано 35 000 пластинок «Звуков!». Это было то, что без натяжки называется успехом.

Очевидцы, зрители тех западных концертов, вспоминают:

– Не понимая по-русски, народ недоумевал, но все равно веселился, рот до ушей – что это за дикий цирк такой!

(Кстати, приблизительно то же самое было и в России, тогда у нас нередко были рецензии на «Звуки Му» в таком духе: «Люди уходили с концерта с ощущением, что они ничего не понимают, но это круто».

Наверно, в Англии и Штатах на них смотрели как на диких африканских негров, которые бьют в тамтамы. А еще по всему миру возят шаманов, которые удивляют почтенную публику тувинским горловым пением... Ну и что, успех, он и есть успех.

В жизни музыкантов группы случились очень важные вещи, которые, казалось, перевернули их жизнь: это концертный тур «Звуков» по Соединенному Королевству, а потом еще два тура по США, – под патронажем не кого-нибудь, а Warner Brothers. Размах, опьянение успехом, счастье, – и какие перспективы!

Наверно, ребята уже видели себя знаменитыми мировыми звездами типа Маккартни. А почему нет? Они, похоже, уже не боялись в это поверить. Я видел их счастливые лица на старой любительской киноленте...

И вдруг эти состоявшиеся рокеры, с их уже реальными гастролями по Штатам, узнают от Мамонова, что все кончено. Ничего не будет! После международного счастья и блеска они вернутся в Совок и будут вести ту же бессмысленную бедную жизнь. Можно себе представить, какая это была для них драма, даже трагедия! Крушение всех надежд! Наверно, они имели бурные объяснения с Петей, приводили железные аргументы. Мы знаем теперь, что ничего не получилось. Мамонов был неумолим. Какая буря чувств и сегодня, наверно, бушует в сердцах неудавшихся мировых звезд! А как жестоко над ними смеялись!

– Вы звуки Мудаков. Вы прое...али такой контракт! – говорили им.

Наверно, когда они давали прощальный концерт на Горбушке, это в ноябре 1990-го, они еще не верили до конца, что это действительно конец и крушение всех и всяческих надежд... Думали, видимо, что это просто временный каприз, что это пиаровский ход... Мамонов сказал тогда:

– Мы будем как Битлз.

Только историю Биттлз они все видели по-разному. Ребята – как сверкающий путь к успеху, а Петя – что группа распалась на гребне славы. Одна и та же тема, только есть нюансы.

Можно только строить предположения, придумывать версии, пытаться смоделировать ситуацию – вот почему так вышло, с чего вдруг пошел этот, пардон, прерванный полет?

Артем Троицкий видит такую картину:

– Правильной реакции при творческом контакте Ино и Мамонова не произошло. Ино – человек английский, вежливый и интеллигентный; Петя тоже из интеллигентной семьи (папа ученый, мама переводчица. – Прим. ред.), но он такой настоящий русский беспредельщик... Когда коса Мамонова нашла на Ино, то коса оказалась брутальней и настойчивей.

Они действительно не могли договориться. «Вопреки желанию Брайана Ино, надеявшегося передать на диске всю необузданную дикость русских безумцев, Мамонов настоял на том, чтобы звук на альбоме был гладким и "диетическим"».

Ну и потом, раскрутка звезды, тем более рок-звезды – это все-таки индустрия, там нужно жестко решать вопросы, а не самовыражаться под кайфом. А Мамонов всегда – и сейчас, и в те времена – был непреклонен: «Я знаю, что занимаюсь независимым искусством, странным, неудобопонятным, что меня любят от силы тысяч десять человек – но зато это люди, которым мое творчество действительно необходимо. Вот для них я и работаю. Я не культмассовый работник, но это мне и не нужно. Я делаю то, что хочу, то, что в душе моей рвется наружу. Я предпочитаю молчать год, чем делать что-то быстро, лишь бы денег заработать».

Это не просто красивые слова про свою самобытность, там все было еще ужасней: Мамонов панически боялся успеха, это был какой-то сверхъестественный мистический ужас! Вот какое признание он сделал сам: «Вся наша компания была хороша тем, что волею судеб ни в чем не участвовала. А как только кто-то становился участником, тут же погибал: или физически, или художественно!» Дальше он приводит примеры: «Едва пошли стадионные денежки, Витя Цой сразу разбился. А был – как солнце! И все свои ранние и истинные песни написал в 19-20 лет. Тот же Гребенщиков в 17 лет по Питеру как ангел ходил! Это был чистейший молоденький мальчик. Однако все происходило в 1972 году или около того. И вот в течение 20 лет его отжимали... Теперь иногда с иронией говорят: «Вот, мол, какие песни пишут Боря и Макаревич!..»

Какая тонкая загадочная материя – вот эта боязнь успеха... И на какой странный неожиданный путь вывела она Мамонова на старости лет! Крутой маршрут – из рокеров в отшельники... У нас чаще по-другому, наоборот, – вон батюшки идут просвещать рокеров, есть такие примеры.

Еще про успех, отношение к нему, – одних он притягивает, другие живут как будто в другом от него измерении. Вот что рассказывала журналистам Ольга, жена Мамонова: «В свое время, на сороковой день после смерти Вити Цоя, я позвонила Айзеншпису. “Юр, – говорю, – может, теперь ты нами будешь заниматься?” А он в ответ: “Я вообще-то очень деньги люблю. А с вами – последние штаны потеряешь”. И ведь в сущности он прав: если делать то, что делает наш Мамонов, не только последние штаны продашь, а вообще – голым в Африку пойдешь».

Так-то! Рокер – это все-таки не купец какой-нибудь.

Кем только его ни называли, с кем только не сравнивали! Вот список: Диоген из бочки, лесной леший, Том Уэйтс (это многократно), музыкальный Достоевский, певец антигламура, скоморох, юродивый, великий и ужасный Фредди Крюгер; уверяли, что его предтечей был сам Высоцкий... Тут уместно вспомнить слова Липницкого, который сравнивал Мамонова «с юродивыми Христа ради, исчезнувшими из нашей жизни окончательно. Так называемые «блаженные похабы» провоцировали жизнь древнерусских городов своими скандалами и сексуальными провокациями и несли в себе нерв спонтанного религиозного (!) огня». Под сексуальными провокациями надо, наверно, понимать грубоватые песни «Звуков Му» про секс?

Я к этому добавлю и Льва Толстого, который в жизни Мамонова был, наверно, тем самым, «делать бы жизнь с кого». Сколько совпадений! Вот тебе и успех в искусстве, и отход от него, вместо сочинительства – переход к жанру проповеди, и бегство в деревню, пожалуйста, как по писаному. И, как Софья Андреевна, Ольга беспокоится о том, как обеспечить семью...

Еще легко можно пробросить мостик сравнения к Пушкину и Лермонтову каким-нибудь. Это хиппование на стриту – советский бедный аналог старинной светской жизни, где вместо балов в шикарных особняках – флэты, вместо шампанского – портвейн и шмаль. А еще не забыть про такую важнейшую вещь как дуэли, бретерство, но только вместо блестящих гвардейских офицеров со шпагами и Лепажем были блатные с заточками, одна такая попала Мамонову чуть не в сердце – но он выжил и получил ТАМ, на грани, некие видения, про которые не рассказывает и правильно делает...

Съемочный момент фильма «Котлован» режиссера Владимира Мирзоева

Итого

Один друг детства Мамонова любит задумчиво рассказывать удивительную историю про Петю, тогда мальчишку лет, может, 12:

– Мы во дворе в Большом Каретном играли в футбол, и у нас лопнул мяч. Петя увидел это сверху, пропал на минуту из окна – а после появился в нем с мячом и кинул его нам. Я подумал, что-то мяч вроде слишком большой – но подскочил, чтоб поймать его и отбить головой. Отбил... А это был не мяч, а глобус, и по голове меня стукнуло, как сейчас помню, Гренландией. Неделю я лежал в больнице. А Петя, скинув нам глобус, тут же сбежал этажом ниже и выглянул из соседского окна – как будто он ни при чем...

Ничего красивей этой истории я про Мамонова не слыхал.

Личное дело

Петр Николаевич Мамонов родился 14 апреля 1951 года в Москве на Большом Каретном. Его выгнали из двух школ: он в них «устраивал цирк». Трудовая биография такая: грузчик, банщик и лифтер в Доме Литфонда, наборщик и печатник в типографии «Красный пролетарий», корректор, работник бойлерной, заведующий отделом писем в журнале «Пионер». В 1979 году окончил Московский полиграфический техникум. В 1979-1982 годах учился на редакторском факультете Московского полиграфического института.

В 1980-м он начал писать песни. Петя вспоминал после о своей идее:

– Может, какой-нибудь рок-н-рольчик сделать веселый с шутками? Самая первая песня практически – «Источник заразы».

Там было про разносящую заразу Муху, и девушки из их окружения после чуть не дрались, каждая говорила, что Муха – это именно она, а не какая-то посторонняя тварь...

В 1982-м со сводным братом Алексеем Бортничуком («ударные», гитара) создал группу «Звуки МУ». Позже туда вошли клавишник Павел Хотин, Александр Липницкий (бас) и Александр «Фагот» Александров.

После успешных гастролей группы по СССР, Англии и США Мамонов объявил о роспуске «Звуков».

Он продолжает петь и записывать диски. Играет в спектаклях театра им. Станиславского.

В 1995 году Мамонов бросает Москву и живет, по его словам, в деревне, которая, впрочем, населена главным образом солидными московскими дачниками. От Москвы это, грубо, километров 150.

1980-е годы: «ЗВУКИ МУ»

СТИХИ МАМОНОВА

Летит над нами самолет
Но он не сядет никуда
Напрасно думает пилот
Что не подействует трава

(Из песни «Цветы в огороде», это была визитная карточка «Звуков Му».)

Ночью я совсем не сплю, ночью я бухать люблю.
Устало ты дышала и еле текла,
Но ты меня любила до самого дна.
Ногтями впивался я в бедра твои,
Тебя нагибал и просил: «Повтори!»
Бутылка водки! Бутылка водки!

У каждой бабы есть свои люляки
И если ты не любишь темноты
Смотри на женщин с жадностью собаки
И уверяю я увидишь ты
Эти люляки баб

Жирные люлякибаб, сочные люлякибаб
Люлякибаб...

В детстве я так не любил ходить в школу
В детстве я так любил свою кровать.
В детстве я так любил лежать на ней голым
Голому намного удобнее себя чесать
Но кончились деньги, лосьонов не купишь.
Толстые пальцы сложены в кукиш.
Кукиш большой и знакомый давно.
Вместо лосьонов нюхай говно.

Я серый голубь.
Я самый плохой, я хуже тебя
Я самый ненужный, я гадость, я дрянь

Зато я умею летать!

Примечание. Слова Мамонова взяты из его проповедей, бесед, интервью и документальных фильмов, телепередачи Александра Липницкого (канал «Ностальгия») и воспоминаний друзей его молодости.

Автор: Игорь Свинаренко
Фото: Сергей Величкин
Опубликовано в журнале «Медведь» №109, 2007