rollingstone.ru

Мэтт Беллами

Люди, которые утверждают, что рок-н-ролл мертв, наверное, не обращали особого внимания на Muse. За последние 20 лет прог-пауэр-поп-трио выбралось из маленьких клубов в пригородах Лондона на стадионы мира, куда билеты разлетаются как горячие пирожки. С начала века они уже были монстрами в Европе, но только после пяти альбомов и гастролей по Америке на разогреве у U2 у музыкантов получилось завоевать США. В первую неделю релизации их диска 2012 года «The 2nd Law» было продано 101000 копий, а последний год трио Мэтта Беллами провело, играя самые мощные концерты в своей истории.

Европейский стадионный тур музыкантов заканчивался на глазах 60000 фанатов в Риме, где Muse отыграли лучшие 20 песен за карьеру в окружении летающих вокруг камер высокого разрешения. Итогом стал концертный фильм «Live At Rome Olympic Stadium», который 2 декабря вышел на CD, а также в формате DVD/Blu Ray. Rolling Stone поговорил с фронтменом Muse о его новой концертной пластинке, прорыве в Америке и том, каким образом на следующей студийной работе музыканты коллектива осуществят «возвращение к корням».

Почему у вас возникло желание снять именно римский концерт?

Мы никогда тут не играли на открытом воздухе, так что было очень приятно увидеть всех этих фанов с юга Италии, которые приехали на нас посмотреть. Большая часть аудитории точно нас не видела живьем лет десять. Кроме того, мы сами давно на олимпийских стадионах не играли. Последний раз это было в 2011 году вместе с Rage Against The Machine в Лос-Анджелесе. Обожаю тот концерт. На всех олимпийских площадках аудитория в форме чаши, и это настоящий опен-эйр по всем фронтам: зрители тоже находятся на воздухе. И концерт реально напоминает спортивное события, поскольку люди находятся высоко на трибунах, чтобы оттуда открывался обзор на все футбольное поле. Под последние наши релизы мы не выпускали концертных записей, так что мы решили наконец-то запечатлеть наши лучшие моменты в нынешнем состоянии. Это важно еще и потому, что в будущем мы двинемся несколько по иному пути. К тому же, сейчас мы, с моей точки зрения, звучим уже почти экстремально.

Экстремально в каком смысле?

Я имею в виду эксперименты с электронной музыкой, и тут же эксперименты с тем, насколько мягко мы можем звучать, и как это все принимается аудиторией. Я думаю, что шоу в Риме наглядно показывает, что мы можем взаимодействовать с публикой на том уровне, на каком этого не было никогда раньше. Наша музыка может пробирать ее почти что на физическом уровне, уносить людей с собой, - публика почти чувствует наши к ней прикосновения. Также мы решили при составления плейлиста обойтись без тяжелых проговых номеров вроде «Stockholm Syndrome» и «Butterflies And Hurricanes». Они могут быть частью того, чем мы намерены заниматься в будущем, но мы хотели отделить их от современного периода, который желали показать сейчас. У нас вообще-то есть концертник на стадионе «Уэмбли», и там с прог-роком все в полном порядке.

Вы чувствовали дополнительное давление, находясь на сцене в окружении всех этих камер, кружащихся вокруг?

Да, разумеется. Этого давления непросто избежать. Большинство групп вроде U2 и команд такого же уровня выбирают для съемок концертного фильма место, где они будут выступать два или больше вечеров подряд. Там же все нашпиговано камерами, поэтому нужно научиться лавировать между ними. Если что-то пойдет не так, на следующий день можно исправить. Из-за этого мы испытывали особенно сильное давление, поскольку вечер у нас был только один. Мы должны были все сделать правильно. Облажаться было просто нельзя. Но мысли об этом быстро улетучиваются, когда ты чувствуешь тяжелое дыхание 60 тысяч человек. Особенно в Риме. Это напрочь перекрывает все твои чувства, и ты перестаешь думать о каких-то там снующих видеокамерах довольно скоро.

Быть фронтменом группы во время стадионного тура - непростое дело. Вы даже на баскетбольных площадках выступали, когда большой процент аудитории находится невероятно далеко от вас.

Ну, для того, чтобы брать на себя такие риски, нужен крепкий желудок. Играть на стадионах - это не для каждого, потому что каждая секунда на такой площадке - это страшный риск. Ты не можешь оступаться. Мы построили гигантскую сцену, которая напоминает громадную атомную электростанцию. Все делалось специально для нас, ведь не могли же мы облажаться еще до того, как стали продавать билеты. Большинство наших песен обладают мощными припевами, которые зрители могут кричать как на параде, или во время бунта. И когда мы выступаем, а люди на своих местах орут, мы в целом делаем общее дело.

Скоро Muse отправляются в Австралию. Это последние даты тура, или вы еще добавите?

Нет-нет, это уже будет в конце тура. В следующем году мы, наверное, выступим на одном фестивале в Америке и еще на одном в Европе. Хватит и этого. Там будет еще пара концертов, но в понятиях тура с декорациями и всей прочей амуницией все будет закончено в декабре.

О новом альбоме вы уже думали?

Да. Интересно, что процесс обдумывания песен для него начался уже на следующий день после шоу в Риме. У меня в голове тогда сложилась картина того, каким я хотел бы видеть свой альбом. Как группа мы проделали сумасшедшую работу с тех пор, как начали играть еще тинейджерами. Тогда мы были очень закрыты на сцене. Мы прятались за своей музыкой. В некотором роде, концерт в Риме полностью закончил нашу человеческую трансформацию относительно того пункта, с которого мы начали. И теперь я хочу вернуть тех ребят с гитарой, басом и барабанами, которые когда-то начинали под именем Muse. На новой пластинке мы очистимся от электроники и всей прочей мишуры, с которой мы экспериментировали на последних двух дисках. Думаю, всем нам полезно вспомнить о той точке отсчета, с которой все у нас и началось.

В следующем году группе будет уже 20 лет.

Точно. Так что, с самого начала нового года мы начнем работу над записью новой пластинки. Когда я говорю, что хочу вернуться в те времена, я не имею в виду, что у нас есть идея поиграть музыку, с которой мы начинали. Это была бы катастрофа. Я имею в виду ментальный камбэк: тогда мы хотели как следует овладеть инструментами, играть вместе и делать музыку, которая была бы естественна конкретно для нас. Я думаю, что это та точка, где начнется диск.

А о сольном альбоме вы не думали?

Нет, не особенно. Нет. Мне не интересно. Мне реально нравится играть с другими участниками группы, работать всем вместе, и так далее. Я продолжу работать самостоятельно для кино, будут еще какие-то проекты, но это все не очень серьезно в контексте Muse и их деятельности. Это для тщеславия.

Забавно наблюдать, что к своему 20-летию вы делались все мощнее и мощнее. А обычно группы до этой отметки с трудом дотягивали.

В этом, кстати, во многом виновата индустрия и та негативная энергия, которая там скапливается. От рекорд-лейблов я в принципе стараюсь держаться подальше. И от все этих деловых разговоров тоже. Потому что все, что я слышу, - это, как правило, один сплошной негатив. И приходится отвечать: «Эй, а о чем вы там вообще говорите? Я играю перед 60 тысячами человек. Куда круче-то?».

Несколько лет назад, наверное, было диким сначала отыграть собственный стадионный тур в Европе, а потом перебраться в Америку и играть на разогреве у U2?

Сомнений нет. Думаю, что все, кто выступают перед ними, чувствуют себя сломленными. Они играют на том уровне, который не измеришь никакими чартами.

А вы рассчитываете в пятьдесят играть в той же лиге, что и ирландцы?

Я не знаю. Это очень сложно предсказать. Я не могу себе это представить, но подозреваю, что все эти большие группы вроде The Rolling Stones и U2 изменили само понятие рока. Раньше ведь все думали что надо вкалывать побольше, умирать молодыми и не заглядывать далеко вперед. Но вот те группы, которые я назвал, все поменяли. Думаю, что есть шанс, что мы будем подавать признаки жизни и в 50.

На каждом шоу вы играете «Knights Of Cydonia». Можете представить, что когда либо выбросите ее из плейлиста?

Не могу себе представить такого. Мы играли ее каждый раз с тех пор, как написали трек. Так что я не могу даже вообразить, что мы не будем ее играть. Впрочем, никогда же не знаешь, что будет наперед. Может, мы ее на новом альбоме вообще в акустике сыграем.

Да, это своего рода ваша «Where The Streets Have No Name». Она приводит стадион в состоянии неистовства.

Именно так. Когда U2 играют «Streets», все просто сходят с ума. Нам как-то посчастливилось сыграть с Эджем в 2010 году, когда U2 должны были выступать на «Гластонбери», но все обломалось из-за проблем со спиной у Боно. Тогда Эдж исполнил «Streets» и я понял, что происходит, когда ты играешь песню и 120 тысяч человек сходят с ума.

Вы можете переплюнуть прошлый тур? Стать еще круче?

Конечно. Я думаю, что можем. Оперируя американскими терминами, мы можем подрасти, потому что мы играем здесь на баскетбольных аренах. Но я думаю, что нам не стоит особенно ломать голову над тем, чтобы формы были покрупнее. Думаю, мы можем усилить качество шоу. Я ходил посмотреть на шоу «The Wаll» Роджера Уотерса, чтобы понять, что вообще возможно в этой области. Думаю, здорово, что мы просто группа, сплоченная правильной идеей. Я уже начинал думать о том, чтобы быть более концептуальными, но не обязательно на повествовательном уровне. Вероятно, на какую-то новую высоту можно выйти в самой постановке шоу. К тому же, всегда есть новые технологии, которые можно использовать. Я не думаю, что в Европе у нас получится выйти на новый уровень, а вот в остальном мире это вполне вероятно. Мы постоянно думаем над этим.

Но если ваш новый альбом будет «упрощенным», то упростится ли и тур?

Идея состоит в том... Я думаю, что сейчас еще рано это обсуждать, потому что мы пластинку не доделали. Могу уточнить, что то, что я сейчас говорю, может быть вообще не похоже на то, что получится в результате нашего появления в студии. Я хочу сказать, что мы с ребятами будем более экспрессивными со своими инструментами, чем с аранжировками. Я хочу очистить треки от оркестровых элементов и электроники. Так что, в дальнейшем мы можем выступать не только на стадионах, но и в театрах. А для специальных событий устраивать концептуальные шоу на аренах. Может, и не в таком количестве, как сейчас, но, скажем, мы можем заехать в какой-то город и сделать что особенное. Пара забукированных вечеров, большая площадка, очень серьезный концепт.

Ну и главное, что при таком раскладе мы сможем играть на фестивалях. На этот раз мы не играли на них, за исключением одного раза, в Японии. Все европейские фестивали мы пропустили. Я уверен, что нам при этом по силам выступать и на маленьких сценах, перед несколькими тысячами потных ребят, а затем выходить на фестивалях, чтобы порадовались все те, кто не смог попасть в залы. В этом туре мы уже кое-что попробовали в этом направлении. Дальше будет больше.

Автор текста: Энди Грин