aif.ru

В конце 80-х лидер «Аквариума» Борис Гребенщиков спел про «поезд в огне» и про то, что «нам некуда больше бежать», тем самым возвестив о...

Но это, пожалуй, исключение из правил. БГ редко затрагивал в песнях социальные темы и в течение энного количества лет никак не выражал свою гражданскую позицию. «АиФ» решил выяснить у музыканта, с чем это связано.

«Отказываюсь от долгов»

«AиФ»: - Борис Борисович, я недавно общался с Юрием Шевчуком, который упрекает вас в отсутствии гражданской позиции. «Когда музыкант занимается только музыкой, - сказал он, - и не трогает социальные темы, в результате он быстрее всех оказывается в политической яме».

Борис Гребенщиков: - Во-первых, открыто заявляю, что ничего никому не должен. Я отказываюсь от долгов, которые на меня пытаются повесить. Во-вторых, я недавно читал эссе Толкиена «О волшебных сказках», где он пишет совсем не про волшебные сказки. Там он задаётся вопросом: «Неужели крыша вокзала на железнодорожной станции более правдива, чем небо?» Конечно, значительно менее. Потому что восход солнца, звёзды или луну никто не отменял. Можно жить в этом мире и синхронизировать себя с ним. И тогда у тебя будет всё: и силы, и ясная позиция - человеческая и гражданская. Потому что ты стоишь на земле обеими ногами. А когда ты сидишь в танке или в собственном «Мерседесе», у тебя значительно более шаткая позиция. И говорить, что человек ближе к правде, потому что он в основном видит ужасы и грязь, неправильно. Это значит, что у него просто больная психика. И мой гражданский долг об этом сказать.

«AиФ»: - А как вы относитесь к утверждению, что истинный поэт - это «соглядатай социальной жизни»? Бродский призывал: «Художник, помни об истинном масштабе существования».

Б. Г.: - Мой опыт подсказывает мне, что, даже если ты не хочешь замечать общественные процессы, они проникнут в твоё сознание и заставят тебя писать в соответствии с ними. Даже если ты запрёшься в самом глубоком бункере под землёй или в замке из слоновой кости, ты никуда не денешься от того, что цены поднялись или что в пермской трагедии погибли 155 человек. Ты можешь этого не знать, но ты будешь это чувствовать. И чем человек талантливее, тем острее он это чувствует. И даже может предчувствовать какие-то вещи. Поэт - не соглядатай. Он - прибор, который регистрирует землетрясения. И от этого никуда не деться. Потому что мы все - единое целое.

Кризис в головах

«AиФ»: - Нет ли у вас ощущения, что кризис у нас больше в головах, чем в реальной бытовой жизни?

Б. Г.: - Так и есть. Везде, где мы бываем с концертами, я спрашиваю людей: «Как у вас тут?» Выясняется, что экономический кризис затронул в основном верхние слои населения, имеющие накопления, либо нижние слои, которые работают на заводах, находящихся на грани банкротства. А средний класс, по моим ощущениям, страдает не так сильно. Находясь в Риге, например, я тоже поинтересовался: «А в чём у вас кризис выражается?» «Не знаем, - отвечали мне, - но кризис есть, его не может не быть».

«AиФ»: - Наша страна всё равно плетётся в хвосте из-за экономики, построенной на экспорте сырья. По-вашему, модернизация должна нас спасти?

Б. Г.: - У нас до сих пор родовая дофеодальная структура общества. Всё построено на кумовстве. И если ещё модернизировать экономику, получится забавный гибрид. Но, несмотря на это, я очень верю в Россию. Как Тертуллиан сказал: «Верую, ибо абсурдно». Думаю, сейчас мы проходим необходимый этап становления. Всё-таки в конце 80-х нас постигло огромное потрясение. Такие стрессы залечиваются не один десяток лет. Я вполне верю, что наш государственный аппарат постепенно выстроится в модель просвещённой парламентской монархии. Когда у нас появятся очевидный «царь» и парламент, который будет с ним тягаться. И «царь» его не будет слушаться, как положено по русской модели. Но он всё-таки будет существовать - «для отмазки». И тогда Россия превратится в достаточной степени европейское государство. В ХIХ веке мы доказали, что тоже можем говорить на равных с Европой. Сейчас по массе параметров мы и говорим с ней на равных. Вот только в голове у нас немного бардак. Мы никак не поймём, то ли мы хотим свободы, то ли всё-таки царя. А история показывает, что мы всегда хотели только царя и ничего больше. Страна просто воет от тоски по сильной руке.

«AиФ»: - В чём это проявляется?

Б. Г.: - Во всём. Открой любую газету - в половине статей зашифрованным текстом будет именно об этом. Либералы кричат, что у нас нет свободы слова, но при этом то, что они говорят, печатается. Если власть хотела бы отменить свободу слова, то давно прикрыла бы оппозиционные издания и сайты в Интернете. И никто бы не пикнул.

«AиФ»: - Мне кажется, только репрессивными методами можно навести у нас порядок. Трагедия в пермском клубе «Хромая лошадь» случилась ведь из-за общего бардака, царящего в стране. Как вам кажется, ужесточение законов, введение смертной казни дисциплинирует нас?

Б. Г.: - По моему мнению, нет. Все будут по-прежнему полагаться на авось: этого расстреляли, а меня, может быть, пронесёт.

«AиФ»: - Какой выход?

Б. Г.: - Мне кажется, чтобы достичь чего-то в любой области, нужно перестать ориентироваться на то, что рядом с тобой, и держать курс на высшие мировые достижения. А мы всё время смотрим на то, что делает сосед. И на фоне своей деревни ты вроде бы отличный музыкант. А когда сравниваешь себя с Джимми Хендриксом, получается, что ты ну не очень хороший гитарист. Так что, если хочешь научиться играть на гитаре, учись у Джимми Хендрикса.

Нужно воспитывать достойных людей. И здесь нам очень помогла бы система закрытых частных школ, куда отбирали бы не представителей элиты, а талантливых детей. Нужно прочёсывать Россию, отбирать способных и учить их понятиям не только о мире, но и о совести, чести и т. д. И главное условие - чтобы школы были закрытыми. Дети не должны быть в курсе того, что показывает наше телевидение. Это может если не убить, то очень сильно придушить любую молодую душу. Я вижу, как людям просто физически тяжело от обилия негативной информации, которую транслирует наше ТВ. Тот самый бардак в голове, о котором говорил профессор Преображенский, передаётся как инфекция с помощью СМИ. И люди постепенно привыкают к тому, что бабло, а не добро побеждает зло.

«Делаю глупости»

«AиФ»: - Где та «молодая шпана», о которой вы пели в 80-х годах? Та, что должна была «стереть вас с лица земли»?

Б. Г.: - Глашатаи появляются тогда, когда нужно что-то провозгласить. Не может быть вестника, если нет вести. Тогда, в 80-е, видимо, была какая-то весть. Для меня она остаётся, я её не теряю из вида. Я нахожу интересные вещи, о которых можно петь и говорить. И постоянно вижу какое-то количество молодых дарований, увлечённых музыкой, но у них отсутствуют революционный запал, желание сделать что-то, чего ещё нет.

«AиФ»: - Может быть, просто музыка перестала играть значимую роль в нашей жизни?

Б. Г.: - Нет. Огромное количество той музыки, которую я скачиваю бесплатно или платно, на меня действует не менее сильно, чем когда мне было 15 лет.

«AиФ»: - Это уникальное свойство вашего мозга. Учёными доказано, что с возрастом восприятие чего-либо притупляется.

Б. Г.: - Наш академик Капица говорил: «Человек молод, пока ему хочется делать глупости». Мне хочется всё время делать глупости, потому что я не знаю, что это - глупости. И мне кажется, что все так могут. Во всех нас это свойство есть.

Владимир Полупанов
Еженедельник Аргументы и Факты № 4 27/01/2010