bbc.co.uk

Не так давно один из моих знакомых – из числа тех, кто к Борису Гребенщикову и "Аквариуму" относятся, мягко говоря, сдержанно, а то и со скепсисом – спросил меня с искренним неподдельным удивлением: "Скажи, почему все же именно "Аквариум" стал такой легендарно-мифической группой в нашем роке? Ведь были же, и есть и многие другие?"

Борис Гребенщиков в студии Русской службы Би-би-си в 2007 году.

"А потому, - ответил я, - что именно такую задачу: создать новый миф, новую мифологию поставил перед собой где-то в самом начале своего пути Борис Гребенщиков".

Артемий Троицкий когда-то на заре существования "Аквариума" точно подметил, что группа являет собой сборище просвещенных рок-фанов.

Видимо Троицкий, не без основания считавший себя в ту пору чуть ли ни единственным по-настоящему просвещенным рок-знатоком на просторах отрезанной от большого рок-мира родины, был поражен, увидев в Гребенщикове и его товарищах знание рок-музыки и понимание ее сути под стать своему собственному. Примерно тогда же в написанной по просьбе того же Троицкого "Автобиографии Аквариума" Гребенщиков выдал ставшую с тех пор классической формулу: "Аквариум" не группа, это образ жизни".

Эта формула гораздо точнее, но тоже не совсем полно отражает причины столь невероятной силы образа "Аквариума" и - чем дальше, тем больше фокусировавшего мифологию группы на себе лично - Гребенщикова.

"Боги, как и полагается богам, сотворили главный для него мир, в котором пребывало его сознание. Как и положено богам, их физическое бытие было столь далеко и недоступно от окружающей физической реальности, что с нею почти не соприкасалось."

Все дело, как мне кажется, именно в слове "мифология". БГ как-то признавался, что, услышав еще подростком великую музыку и, главное, ощутив своим невероятным чутьем мир создавших ее людей, он стал оглядываться вокруг в поисках чего-то подобного в окружающей его действительности. Не найдя, пришел к решению это подобное создать.

Создать не только песни – что само по себе было уже колоссальным достижением, требовавшим не только незаурядного таланта, но и той самой остроты и точности понимания и чувствования стиля и сути рок-музыки, которое имел в виду Троицкий. Но и создать вокруг себя новый, полноценный и ничуть не уступающий тому, другому, который за железным занавесом, мир.

Мир этот, однако, был для него не столько вещественно-материальным, сколько возвышенно - мифологичным.

В отличие от нас многих, нередко не менее просвещенных его сверстников, БГ осознавал, что имеет дело с мифом, с мифологией, в которой Джон и Пол, Хендрикс и Дилан – боги, обычные боги, живущие на обычном божественном Олимпе.

Борис Гребенщиков. 1976 год. Куйбышев (Самара). Из архива Андрея "Дюши" Романова.

Боги, как и полагается богам, сотворили главный для него мир, в котором пребывало его сознание. Как и положено богам, их физическое бытие было столь далеко и недоступно от окружающей физической реальности, что с нею почти не соприкасалось.

Своя, советская реальность, тем не менее, существовала и существовала очень ощутимо, и БГ, со свойственной юношам решимостью, взялся ее преобразовать.

Избранный метод был для него предельно логичен, но по дерзости своей абсолютно фантастичен. Он решил в окружающей его действительности, с помощью горстки ближайших друзей-единомышленников, главным из которых тогда был его друг детства, соратник по поэтической студии, поэт-абсурдист и со-основатель "Аквариума" Анатолий Гуницкий по прозвищу "Джордж", - создать такой же Олимп, такой же миф, такую же религию, такую же культуру.

Характерно, что опирался он при этом – не в создаваемых артефактах, а в методологии построения - не только на рок-мифологию, но и на мифологию куда более древнюю и развитую, почерпнутую им, впрочем, через то же рок-сознание. Я имею в виду древнеанглийские, кельтские сказания и легенды и их воплощение в культуре ХХ века – эпосе Толкина, с которым Гребенщиков познакомился благодаря друзьям-студентам из Британии и США и который он читал взахлеб тогда, когда о Толкине в СССР знали лишь считанные специалисты по английской литературе.

Поразительно было уже то, что обычный советский юноша, пусть и из физматшколы, пусть и из интеллигентной ленинградской семьи, смог поставить перед собой такую задачу. Еще более поразительно, что он сумел ее реализовать.

Борис Гребенщиков. Ленинград. 1983 год. Из архива Александра Кана

Придуманный мир требовал, однако, реального материального воплощения. Так родились "альбомы" - не просто набор песен, но первые в советском роке концептуальные, по образцу любимого "Сержанта", альбомы.

Более того, сотворенные в полуподпольной студии Андрея Тропилло записи переносились на катушки с пленкой "Свема", на которые фотохудожник Андрей "Вилли" Усов обычным канцелярским клеем наклеивал отпечатанные на обычной фотобумаге черно-белые фотографии, сделанные в обычных интерьерах и экстерьерах. И вся эта обычная советская реальность внезапно преображалась, превращалась в образ - стильный, загадочный, образ уже не из жизни, а из мифа.

Да ленинградско-петербургская фактура помогала – заброшенный дворик на Литейном преображался в аристократично-загадочный Пале-Рояль; Инженерный замок, служивший в советские годы заурядным офисным помещением, перерождался в величественный Замок; самая обычная песчаная коса на Финском заливе становилась уединенным и таинственным островом Сент-Джордж.

Новый мир требовал фиксации и документации – не только песен в магнитозаписи, но и "образа жизни". Гребенщиков придумал "Рокси" - первый в СССР самиздатовский рок-журнал. Да, печатался он на обычной машинке, да, фотографии приклеивались тем же канцелярским клеем, да, поначалу "тираж" его составлял в лучшем случае пару десятков экземпляров. Все это было неважно – важно было, что на страницах "Рокси" "Аквариум" и их друзья из бренчавших на гитарах самодеятельных музыкантов превращались в подлинных рок-героев.

"Господи, ты не дал мне увидеть живьем Led Zeppelin или Rolling Stones. Но благодарю тебя, Господи, за то, что ты дал мне шанс побывать на великом рок-н-ролльном концерте!"

Подлинный Олимп требует многобожия, и БГ стал населять его не только соратниками по "Аквариуму", но и наделенными таким же героически-божественным статусом Майком, Цоем, Башлачевым.

Мир мифа стал стремительно разрастаться: Владимир Шинкарев придумал сначала Максима и Федора, а потом и "Митьков", которые вплелись в "Аквариум" так же, как "Аквариум" вплелся в них, захватывая по касательной в свою орбиту и новых, подтягивавшихся из провинции героев типа Шевчука или Бутусова.

Конечно же, фантастически повезло. Как "Битлз" повезло с революционными на Западе 60-ми – каждый их новый шаг открывал новую дверь и ломал старые стены, - так и БГ с "Аквариумом" в переломные 80-е каждым словом и каждым делом рубили окна в советском сознании.

Созданная мифология оказалась настолько мощной и убедительной, что в нее верили даже те, на чьих глазах она совершенно сознательно и целенаправленно создавалась. Столкновения могущественных эго Бориса Гребенщикова и Сергея Курехина в "Аквариуме" середины 80-х казались (и были) по своему творческому и человеческому накалу ничуть не менее напряженными и содержательными, чем конфликты внутри легендарных пар Леннон-Маккартни, Джаггер-Ричардс.

Борис Гребенщиков и Александр Кан в студии Би-би-си. 2007 год.

Я помню заключительный концерт "Аквариума" на фестивале Ленинградского рок-клуба в 1986 году. Мне 32 года – солидный мужчина вроде бы... Но во время экстатичного (так, увы, по настоящему в записи никогда и не зафиксированного) "Рок-н-ролл мертв", когда на сцену неожиданно выскочил вроде бы в очередной раз ушедший из группы виолончелист Сева Гаккель и когда зал вскочил в едином восторженном порыве, я, человек, неверующий, воздел глаза к небу и произнес благоговейно: "Господи, ты не дал мне увидеть живьем Led Zeppelin или Rolling Stones. Но благодарю тебя, Господи, за то, что ты дал мне шанс побывать на великом рок-н-ролльном концерте!”

Борису Гребенщикову 60. Казалось бы, не так много, но годы эти насыщены событиями и людьми так ("мы выросли в поле такого напряга, где любое устройство сгорает на раз"), что хватит на много жизней.

Ему не всегда просто мирить прошлое с настоящим. Одно время он с чуть ли не яростью отбивался от вопросов и просьб публики и друзей петь старое. С напряженным вниманием следил за реакцией на новое и чуть ли не с ревнивой враждебностью – на старое. Разумеется, в таком отношении он не одинок. Маккартни в эпоху Wings столь же яростно отмахивался от песен "Битлз". Теперь, кажется, БГ, так же как и старина Макка, успокоился.

Все это его песни. Иногда кажется, что сейчас на единицу времени шедевров меньше чем раньше. А может быть, мы сами разучились слышать? Да, такие времена, как 60-е на Западе или 80-е в СССР случаются крайне редко. Однажды, в очередной раз при встрече с приехавшим в Лондон Александром Липницким, я вспоминал, как было здорово, и сокрушался, что теперь, мол, все не так.

"Не гневи Бога, - ответил мудрый Саша. - Скажи спасибо, что нам хоть это досталось. Не всем достается".

И то правда.

Борис Гребенщиков. Большой концертный зал "Октябрьский", ноябрь 2008

Нередко, несмотря на признанный статус БГ как классика, мне приходится вновь и вновь защищать его от критики. Поверьте, говорю я, я могу предъявить к нему претензий - и весьма обоснованных - много больше вашего. Человек прожил черт знает какое количество лет в искусстве, создал тьму тьмущую песен, через его группу прошли более сотни музыкантов. Да, он натворил кучу ошибок и не всегда оказывался на высоте.

Но он создал эпоху. Он создал культуру. Он создал миф и среду. Русскую культуру нового времени без него представить невозможно.

С днем рождения, Боря.

- Александр Кан
Русская служба Би-би-си