rollingstone.ru

AC/DC, 1980

Сегодня полнолуние, и сильнее всех оно сказывается на Ангусе Янге - 21-летнем гитаристе австралийской рок-группы AC/DC. Пока его старший брат, ритм-гитарист Малкольм, басист Клифф Уильямс и ударник Фил Радд тарабанят грохочущий номер под названием «Bad Boy Boogie» на глазах у 6100 фанатов, собравшихся в напоминающем амбар Milwaukee Auditorium, крохотный Янг, одетый в сшитую из зеленого бархата школьную униформу из блейзера, шортов и шапочки, опускает гитару после пронзительного соло и начинает свой ежевечерний стриптиз.

Сначала на пол отправляется пиджак, затем полосатый галстук, и наконец - белая рубашка, пропитанная потом. Пот продолжает стекать по его полутора-с-чем-то-метровому телу, а Ангус с похотливой зубастой улыбкой петухом расхаживает по сцене, указывая на свой пах. Толпа вопит от удовольствия, как будто говоря, что они хотят, чтобы он снял все. Тогда Ангус запрыгивает на возвышение, где стоят барабаны Радда, поворачивается к слушателям спиной, нагибается и сбрасывает трусы. Полсекунды спустя он надевает их снова, хватает гитару и запиливает очередное дикое соло. Прижавшаяся к сцене груда тинейджеров яростным ором выказывает свое одобрение.

И это всего через три песни после начала концерта. До того, как этот полуторачасовой марафон завершится, Брайан Джонсон успеет провыть все песни с последнего бестселлера AC/DC «Back In Black». Ангус прокатится по залу на плечах роуди, играя на своей беспроводной гитаре, а в качестве эффектной концовки спрыгнет с двухметровых динамиков. Когда музыканты вышли на бис, слушатели подпевали песне «T.N.T.», вопя «Hoy!» в старом добром нюрнбергском стиле.

Ангус Янг на концерте британского тура AC/DC, 1980

«Милуоки, - рычит Джонсон, прощаясь со слушателями; его голос заставляет вибрировать кости. - Вы просто молодцы!» Аудитория не остается в долгу, в рекордных для Milwaukee Auditorium объемах скупая майки, толстовки, кепки и концертные программки AC/DC.

«Они просто охрененно нам преданы, - размышляет Брайан Джонсон за поздним завтраком на следующее утро. - Ребята не просто хотят прийти на концерт. Они хотят быть частью всего, что происходит. Им нужна футболка, на которой написано: «Я люблю AC/DC, и я готов драться с каждым, кто скажет иначе».

Невысокий, плотного телосложения англичанин, которого редко можно увидеть без клетчатой кепки, спущенной на глаза, Джонсон присоединился к AC/DC в прошлом апреле, после смерти оригинального вокалиста группы, 33-летнего Бона Скотта, 19 февраля погибшего от асфиксии (после ночного загула он захлебнулся собственной рвотой, а не умер от алкогольного отравления, как поначалу писали). Это первый американский тур Джонсона после десяти лет в его собственной группе, Georide (кроме того, у него был бизнес по ремонту автомобилей), и он искренне поражается концертной популярности AC/DC и отличным продажам «Back In Black», шестого альбома группы на лейбле Atlantic. «Ребята просто стекаются на них посмотреть», - говорит он с сильным ньюкаслским акцентом.

Большинство рецензентов не разделяют этого энтузиазма. С тех пор как родившиеся в Глазго братья Янги - они переехали в Сидней со своими родителями, сестрой и пятью старшими братьями в 1963-м - семь лет назад основали AC/DC, группу безжалостно бичевали как придурков от хэви-метала, а ее слушателей - как лишенных чувства вкуса кретинов. Несмотря на уничтожающие рецензии, напряженное концертное расписание (последний этап тура начался в июле и закончится в феврале) и неожиданную смерть Скотта, AC/DC отказывались сбавить обороты, и «Back In Black» - их заслуженная награда. Альбом, чье название и черная обложка - дань памяти Скотта, дебютировал в английских чартах на первой строчке и почти наверняка сравняется по американским продажам с прошлогодним платиновым «Highway To Hell».

Стремительно нарастающая популярность группы может быть отчасти объяснена хэви - металлическим ренессансом, который сейчас переживают оба берега Атлантики. Однако единственное, что объединяет AC/DC с такими героями сегодняшней тяжелой сцены, как Тед Ньюджент, Van Halen и английские выскочки Def Leppard, Judas Priest и Saxon, это презрение критиков. По сравнению с мрачным мачистским саундом большинства металхэдов, звучание AC/DC - это просто агрессивно яркие хуки, поддержанные раскачанным буги - ритмом, мощными риффами Малкольма, гитарными экзерсисами Ангуса и леденящим кровь воем Джонсона.

«Мы просто выходим на сцену и начинаем жечь, - говорит Ангус, который каждый вечер сбрасывает полтора килограмма благодаря своим сценическим выходкам. - Если у тебя сдох усилок или гитара, выброси их и возьми новый. И у нас так было всегда. Мы даже не можем остановиться, чтобы настроить инструменты. Секунда или две - это уже слишком много. Им придется смириться с тем, что есть».

Вне пределов сцены Ангус Янг не похож на рок-варвара. По контрасту с репутацией AC/DC, которых считают хулиганами, пьяницами и бабниками - в большой степени из-за текстов их песен, таких как «Sin City», «Kicked In The Teeth» и «What Do You Do For Money Honey», - Ангус - тихий, задумчивый малый с кривой ухмылкой, шотландским акцентом, лишь чуть более понятным, чем у Брайана, красивой женой-голландкой Эллен и наркотической зависимостью от горячего чая с молоком. Малкольм, когда катит коляску со своей четырехмесячной дочерью, тоже выглядит совсем не так устрашающе как во время исполнения монструозного риффа из «Hells Bells» на Gretsch White Falcon с толстой декой, которая едва ли не больше его самого.

Все истории о бурном темпераменте и тяжелых кулаках участников AC/DC - лишь легенды. «Это потому что мы все время вместе, - говорит Ангус. - Мы, Янги, все очень низкие. Когда мы приходим на концерты, люди все еще над нами издеваются. Мы иногда приезжали на шоу на машине, и секьюрити нас не пускали. Мы им говорили: «Мы сегодня выступаем», но половина из этих людей вообще отказываются тебя слушать. В конце концов мы просто пробивали себе дорогу. Нам часто приходилось откалывать всякие трюки в духе Старски и Хатча, чтобы попасть внутрь».

Для AC/DC, и особенно для братьев Янгов, жизнь всегда была против них. Малкольм вспоминает свои первые годы в школе в рабочем квартале Глазго как серию потасовок. Ангусу было всего четыре, когда их семья переехала в Сидней, вдохновленная рекламной кампанией, развернутой австралийским правительством после Второй мировой войны, однако репутация его старшего брата шла впереди него. «Мне вкатили розг в первый же день, когда я перешел в старшую школу, - рассказывает он. - Учитель спросил: «Какая у тебя фамилия?» - «Янг». - «Иди сюда, я сделаю из тебя пример для остальных». Когда ему исполнилось пятнадцать, Ангусу, как он, говорит, «предложили выбирать из двух отличных вариантов: «Или ты уходишь, или мы тебя исключаем». Я ушел». Малкольм также бросил школу в пятнадцать и какое-то время работал техником на фабрике по производству бюстгальтеров. Ангус устроился подмастерьем в печатном цехе.

Однако другой неотъемлемой частью жизни семьи Янгов была музыка. Малкольм говорит, что сильное влияние на его гитарный стиль оказал его старший брат Джон. Первым рокером из братьев был Александр: он успел пересечься с The Beatles, когда те играли в немецких клубах, и был одним из первых музыкантов, подписанных Apple. Другой брат, Джордж, был одним из основателей шестидесятнической австралийской поп-сенсации The Easybeats («Friday On My Mind»). Однажды Ангус пришел из школы и обнаружил, что их дом в пригороде Сиднея был осажден армией сходящих с ума девочек-подростков. Ему пришлось пройти через дом их соседей и перебраться через забор на заднем дворе. Позже Джордж составил продюсерский дуэт с другим участником The Easybeats, Гарри Вэндой, и они до сих пор записывают пластинки как Flash And The Pan. Они спродюсировали первые четыре альбома AC/DC.

Малкольм и Ангус последовали их примеру. Поначалу они какое-то время играли по отдельности - Макольм был участником поп-состава, который назвался The Velvet Underground («Мы были позерами», - вспоминает он со смехом), - и помогали Джорджу в студии. Все изменилось, когда в 1973 году они решили объединить силы. С самого начала их группа называлась AC/DC, и безумный сценический образ Ангуса быстро стал частью шоу. Поначалу Ангус экспериментировал с разными костюмами: костюм гориллы, костюм Зорро, даже «Супер-Анг» - но самым естественным и популярным вариантом оказалась школьная униформа: тогда ему было всего шестнадцать, и костюм, сшитый его сестрой Маргарет, был отчасти тем самым, в котором он ходил в школу. Ангус говорит, что костюм помог ему справиться со своей застенчивостью на концертах, но он же стал причиной одной из самых серьезных ссор с Малкольмом: когда они пришли на переговоры с представителями одной австралийской радиостанции, Ангус отказался переодеваться. «Я увидел всех этих серьезных чуваков и подумал: «Они этого не поймут», - рассказывает он. - Малкольм сказал: «Но ты обещал», и мы начали драться». «В конце концов я надел форму, - продолжает Ангус. - Мы приходим туда, и парень говорит: «Мы считаем, что ваша запись - говно». Тогда Малкольм потушил свою сигарету о его стол, встал и сказал: «Всего хорошего».

Продюсер Джордж побуждал Ангуса сходить с ума не только на сцене, но и в студии. В ходе сессии для второго вышедшего в Штатах альбома группы, «Let There Be Rock», усилители начали взрываться прямо во время соло Янга, но Джордж заставил его продолжить. «Мы не собирались останавливать отличную партию из-за несущественной технической неполадки», - объясняет он с каменным лицом.

Янги попробовали играть с несколькими ударниками и басистами, пока в 1974-м не остановились на Филе Радде, а три года спустя - на англичанине Клиффе Уильямсе. Их первый вокалист был уволен через два месяца, когда они встретились с Боном Скоттом - родившимся в Шотландии австралийцем, певшим в умеренно успешных группах, который поначалу был водителем группы в Аделаиде. Вокал Скотта, который был на тринадцать лет старше Ангуса, представлял собой похотливый рык, похожий на голос Тома Уэйтса, если его записи замедлить в два раза, и он был подлинным персонажем песен, которые он пел. На сцене он был одет исключительно в потертые джинсы, которые выглядели так, будто их чем-то облили, а обе его руки покрывали татуировки. Первые английские гастроли AC/DC в 1976 году рекламировались как «Lock Up Your Daughters Tour» в честь животной сексуальности Бона.

Ангус признается, что смерть Скотта на него сильно повлияла; она случилась прямо в разгар репетиций для нового альбома. «Это было очень грустно, - говорит он. - Я даже не думал про группу. Мы все время были с Боном; он проводил с нами больше времени, чем со своей семьей». Малкольм утверждает, что ему ни разу не пришла в голову идея бросить. «Я подумал: «Ну, к черту. Я не собираюсь сидеть и ныть целый год». Поэтому я просто позвонил Ангусу и сказал: «Не хочешь прийти в студию и порепетировать?» Это было где-то через два дня после смерти Бона».

«И я уверен, что если бы это был кто-то из нас, Бон бы сделал то же самое», - подхватывает Ангус.

Брайан Джонсон не считает себя певцом. «Я даже вопить толком не умею, - настаивает он, несмотря на обильные свидетельства в обратном, содержащиеся на «Back On Black». - Просто когда я поднимаюсь на сцену, я это чувствую. Это единственное, что я могу делать». Даже Ангус Янг любит поскромничать: «Я ужасный гитарист, и я стою на месте», - хотя он желал бы увидеть, как знаменитые гитаристы справятся лучше. «Я знаю, что Роберт Фрипп не умеет играть блюз».

Но если дело не в технике, то что же в образе AC/DC и варварском звуке таких альбомов как «Powerage» и «If You Want Blood You’ve Got It» привлекает любителей рок-н-ролла? У Джонсона есть теория.

«Главное - это то, что группа не представляет собой никакой опасности для слушателей, - рассуждает он в бутылку «левенброй» в пафосном гостиничном баре вскоре после выступления в Милуоки. - Мы не ведем себя угрожающе на сцене и не смотрим на слушателей снисходительно. Они знают, что роли легко могут поменяться: что Брайан Джонсон может быть в танцевальном партере, и Малкольм Янг может быть в партере, а эти ребята будут на моем месте или на месте Малкольма».

«Они знают, что группа вкалывала эти пять лет, что музыканты прошли через все дерьмо, через которое прошли они сами, что они не снобы, что они не пытаются меняться просто чтобы выглядеть умными и сфотографироваться с Бритт Экланд».

Может быть, Джонсон прав. Несмотря на все злопыхательства критиков, твердящих о дурном вкусе и нехватке таланта, AC/DC прошли путь от австралийской группы, игравшей по захолустным барам, где посетители размахивали заряженным оружием и откуда порой приходилось сбегать через окно, до стадионных монстров, и сделали это исключительно благодаря преданности их поклонников. Рецензенты могут говорить что им угодно, но у Джонсона есть для них небольшой тест.

«Я бы хотел на неделю запереть их в комнате, где играет музыка AC/DC, - со смехом говорит он. - Они бы кричали: «Выпустите нас! Выпустите нас!» А потом я бы устроил неделю диско - и я готов поспорить, что к концу этой недели они бы удавились своими поясами. В случае с AC/DC они бы, во всяком случае, вышли наружу, распевая припев».

Автор текста: Дэвид Фрике